Великое расширение

Дядя понял, что того и гляди сорвется на крик. Натали с А Боонем молчали, будто дожидались, когда Дядя выдохнется. Дядя сознавал, что чем сильнее кричит, тем более разумными выглядят эти двое в глазах Ма, Хиа и Гэк Хуаи. Но остановиться не мог.

– А теперь ты еще и женишься? Бросаешь нас с Ма, уезжаешь из родного дома ради этой женщины?

А Боонь положил палочки, аккуратно прислонив к тарелке, чтобы они не соскользнули.

– Если не хочешь, – сказал он, – не переезжай. Оставайся тут. Никто тебя не заставляет.

Дядя повернулся к Ма:

– Слышала, что он сказал? Твой сын! Могу не переезжать! Могу тут остаться!

– Ну что ты такое говоришь, Боонь! – воскликнула Ма. – Давай-ка извинись перед Дядей.

Но А Боонь встал – так резко, что опрокинул стул.

– Пойдем, – сказал он Натали.

Та тоже поднялась, виновато посмотрела на Ма и поблагодарила ее. И они ушли.

На кухне повисло тяжелое молчание. Тишину нарушил долгий протяжный вздох Ма.

– Что? По-твоему, он прав? Вы все тут считаете, что он прав, – начал было Дядя, но осекся.

Ма старательно отводила глаза. Хиа тоже уткнулся в миску, словно нет в мире зрелища увлекательнее, чем холодный рис.

Дядя знал, как звучат его слова. За годы все его чувства – и скорбь, и вина, и страх – створожились, сгустились. Обратились в беспомощность. Он видел, что семья направляется прямиком в ловушку, на этот раз расставленную особенно хитро, особенно замаскированную. Стоит им переехать в эти каменные башни, и их жизнью станут управлять га-мены. Сперва они попадут в зависимость от жилья, после – от школ, а дальше и бог весть от чего еще. А потом га-мены смогут поступить с ними как заблагорассудится.

Однажды он уже не смог защитить родных от властей. Будь здесь сейчас Па, он вразумил бы их. Вот только Па здесь нет, и виноват в этом Дядя.

– Выслушайте меня, просто…

– Лэ Он, хватит на сегодня, – твердо перебила его Ма, – хватит. Пожалуйста.

Дядя умолк. Гэк Хуаи и Хиа принялись собирать со стола посуду.

– Спасибо, – ласково поблагодарила их Ма.

Она поднялась и ушла к себе в комнату.

Дядя остался один. Впрочем, нет – на стуле рядом съежился малыш А Хуат. Руками он обхватил голову, словно защищаясь от ударов.

– Малыш, – проговорил Дядя, – малыш, все хорошо. Все хорошо. Дядя рядом.

Но А Хуат даже головы не поднял. Когда вернулась Гэк Хуаи, он выпрямился и позволил увести себя, так и не взглянув на Дядю.

Глава 36

Ближе к концу года га-мены запустили кампанию, подобных которой остров не видел. Разве га-мены еще не прибрали к рукам власть? Ведь они только что победили на референдуме об объединении и еще больше укрепили свое положение. Теперь независимость неизбежна. Сингапур войдет в состав Малайской Федерации и наконец добьется свободы от ан мо.

Однако га-мены считали, что их власть держится на шатком основании. Возможно, левые и проиграли референдум, но исключительно благодаря стараниям га-менов, которые пускали в ход любые приемы, чтобы отодвинуть левых, в том числе и весьма сомнительные. А это означало, что левые не утратили доверия людей. Га-мены сталкивались как с поддержкой, так и с резким неприятием. При появлении на публике они не знали, какая встреча их ждет – крики возмущения или ликования. Порой ситуация выходила из-под контроля и разгневанная толпа готова была буквально разорвать этих технократов в белых рубашках. Но га-мены оказались удивительно стойкими и упорными. Они без устали гнули свою линию. Они выступали в каждом, даже самом крошечном, кампонге, агитировали снова и снова.

Суть их послания была проста. Сейчас, когда свобода не за горами, острову больше чем когда бы то ни было нужны знающие управленцы. Вскоре остров освободится от ан мо, и потребуется уверенная и твердая рука, чтобы править островом в составе Федерации. Пора выбираться из нищеты – строить жилье и больницы, проектировать дороги, обустраивать школы. Разве га-мены уже не доказали, что справятся? Разве не увеличили они почти на треть бюджет на здравоохранение, разве не лечат теперь в государственных больницах пациентов независимо от того, есть у тех деньги или нет? Разве новые города, с чистыми и современными домами, – это не чудо? Разве не созданы на стройках и в промышленных зонах рабочие места, да столько, что людей не хватает?

В кампонге склонны были верить га-менам. Однако каждое утро его жителей будило безжалостное тунк! тунк! тунк! Лязгал транспортер, ревели самосвалы. От рассвета до заката на берегу сновали рабочие в касках – бесчисленные, как маленькие крабы, которых они изгнали.

Исчезли не только крабы. Птицы, чьи голоса заглушил рев техники, тоже умолкли. Затем и сама вода помутнела от земли, от взбаламученного ила. На закате на поверхности поблескивал толстый слой маслянистой жижи.

В этой напряженной обстановке А Боонь и Натали готовились к свадьбе. Боонь закончил все же отчет для заместителя министра и уже в качестве руководителя группы по работе с населением вернулся в общественный центр. Теперь он принимал жалобы.

– Боонь, что же это такое?

– Боонь, ты уж сделай что-нибудь побыстрее, этот грохот меня в могилу загонит!