Venenum meum (СИ)

Я легко вырвалась и улыбнулась ему самой обольстительной из своих улыбок:

— Мне не нужна доброта, я нуждаюсь в щедром мужчине.

Он ожидал от меня чего угодно: сопротивления, покорности, ненависти, — но не такого явного согласия.

— Хочешь новые бусы? Сласти? Красивое платье?

Я развязала тесёмки блузки, и льняная ткань скользнула вниз по плечам, почти обнажив грудь. Он нервно сглотнул, его небритое, дряблое лицо покраснело.

— Что ты хочешь?

— Брось в огонь деньги. Ту сумму, которой я, по твоему мнению, достойна.

Я повела плечами. Блузка скользнула мне на пояс. Внимательно глядя ему в глаза, я положила свои ладони на грудь, нежно поглаживая соски и словно играя с ними.

Хозяин порылся в кармане передника и вытащил горсть мелочи.

— Ты уверен? — Моя рука медленно скользнула вниз и слегка задержалась на животе. — Я могу быть очень сладкой девочкой.

Он зарычал. Казалось, сейчас он просто набросится на меня. Я купалась в волнах его вожделения, кожей впитывая его жадность, похоть и страх. Он боялся меня, мой хозяин, — боялся девчонки-посудомойки, из милости взятой в трактир. И одновременно он желал меня — как желают богиню.

Я чувствовала себя словно нищий, перед которым внезапно появился стол, уставленный яствами. Сотни лет на меня не смотрели — так. Даже если бы победила жадность, то полученной энергии мне хватило бы на год сносного существования. Что такое год для древних богов? Ничтожная малость в сравнении с бессмертием — и триста шестьдесят пять долгих дней отдыха от постоянного гнетущего страха. Страха сорваться в бездну забвения.

Но победила похоть. Хозяин сорвал с себя фартук, в кармане которого была вся дневная выручка, и яростно швырнул в огонь.

— Подавись, шлюха!

Пламя вспыхнуло, пожирая жертву. Завтра, выгребая золу, я не найду в ней расплавившегося металла. Всё ушло мне — без остатка. Так когда-то приносили дары Росмерте — богине плодородия и домашнего очага. До чего же сладко снова почувствовать приток силы.

Хозяин прижал Розмари к стене, больно сдавил одной рукой грудь, обслюнявил вонючим ртом шею, пока вторая рука задирала девчонке юбку.

Мне было немного жаль своё новое тело. Бедняжка Розмари к тому же была девственницей, и это сулило определённые неудобства.

Хозяина трясло от нетерпения. Его член беспорядочно тыкался ей в промежность.

— Нагнись, сука! — прошипел хозяин, бросая тело Розмари на стол под каким-то немыслимым углом.

Когда он вошёл в меня, я закричала. Всё-таки я была ещё слишком слаба, и, поддерживая власть над телом, не могла отрешиться от боли, причиняемой ему. Хозяин несколько раз судорожно дёрнулся и затих, навалившись на меня всем своим весом.

Но это было лучше, чем забвение.

По крайней мере, мне хотелось думать так.

Я усмехаюсь своим невесёлым мыслям.

Дальше было проще. Несколько месяцев хозяин трахал меня, стараясь как можно сильнее унизить. В очаг летели мелкие монеты, мусор, плевки, а однажды он даже помочился в огонь, после чего изнасиловал меня с особой жестокостью. Мне было всё равно: пламя с равным удовольствием принимало любую жертву, предложенную ему.

На заднем дворе я разбила маленький огород. В самом дальнем углу медленно тянулись к блёклому солнцу ростки белены и вороньего глаза. Слишком медленно. Должно было пройти немало времени, прежде чем они войдут в силу, тогда даже несколько капель сока будет достаточно, чтобы убить взрослого сильного мужчину.

Но судьба — счастливая судьба, ведущая меня по этому миру, та самая, что заставила безродную девчонку-сквиба заснуть на одном из древних курганов, — и в этот раз не покинула меня.

Хозяин стал много пить. Ему уже было мало того унижения, что он причинял мне, и он начал в открытую предлагать меня посетителям. «Три метлы» постепенно приходили в упадок, за ними закрепилась слава борделя. Несколько комиссий из Министерства магии и Попечительского совета Хогвартса завершили дело. Местная газета разразилась серией статей: «Оградим детей от распутства!», «Гнездо разврата под стенами Хогвартса!».

В тот день, когда «Три метлы» официально закрыли, хозяин напился сильнее обычного, не удержался на ногах и упал головой в очаг. Он умер от болевого шока. Не так медленно, как я мечтала, но всё же достаточно мучительно, чтобы даже я могла его пожалеть. Обеденный зал трактира провонял палёным мясом, прибывшие утром авроры зажимали носы. Когда тело хозяина перевернули, некоторых стошнило прямо на пол. Обугленные кости черепа с лохмотьями кожи, сохранившимися в некоторых местах, и вправду являли собой малоаппетитное зрелище. Девчонку Розмари объявили в розыск. Но так и не нашли.

Спустя полгода появилась я — мадам Розмерта, дальняя родственница хозяина. Человеческие жертвы, как бы ни были ужасны, дарят богам много сил. Этой — хватило на то, чтобы состарить принадлежащее мне тело на десяток лет и даже немного изменить внешность. Розмерта вступила в права наследования, отдраила трактир сверху донизу, зажгла в обеденном зале ароматные курительницы, чтобы выветрить вонь, казалось, въевшуюся даже в стены.