Венец Евриномы (СИ)

— Нет, — всё так же равнодушно молвила Мария. — Не на что смотреть. Каждый год одно и то же. Я бы пошла, если бы ты составила мне компанию, но на пароме с коляской опасно. Может быть, тебе пора встать, мама?

— Я не то имела в виду. Возможно, тебе стоит показать город в ночь Дивали Джейсону? Это же очень красиво!

— Джейсон может посмотреть и сам, — дёрнула плечом Мария. — Я устала и хочу спать.

— Жаль, — вставил я, мысленно благодаря Дживику. — Никогда не видел Дивали, но наслышан об этом празднике. Мне было бы приятно, Нила, если бы ты сопроводила меня.

Я был почти уверен, что она откажется, но Мария отвернулась от раковины и с выражением задумчивости на лице вытерла ладони о передник.

— Ну, хорошо, — с сомнением произнесла она. — Побуду с тобой часик, а потом домой. Впрочем, ты сможешь остаться в городе, если захочешь.

…

Я, конечно, обманывал, и мы с Марией однажды уже посещали Дивали. Странное совпадение: на ней снова красовалось белое платье, живой цветок украшал её волосы. Совсем как в прошлый раз.

Паром скользил по чёрной водной глади, отражающей взгляды небесных светил. Кроме нас людей почти не было, как не было и повода приблизиться к Марии, взять её за руку.

…

А город был расцвечен тысячами разноцветных, но в основном свечных огоньков. Жёлтые их светляки парили в воздухе, удерживаемые в людских ладонях. То здесь, то там звучала музыка, и молодые пары — конечно, туристы — танцевали.

И я тоже пригласил её на танец.

— Извини, — ответила Мария. — Танцевать не умею. И не хочу.

Так мы и шли в молчании. Мария скорее выполняла вынужденную роль экскурсовода, чем наслаждалась прогулкой. Изредка она произносила какое-либо название, указывая рукой. Тонкими, длинными пальцами.

— Тебе неприятно рядом со мной? — вопрос сам собой сорвался с губ.

— Нет, — повела плечами Мария. — Мне с собой некомфортно скорее. Ты ни при чём.

— Почему? — сорвалось с губ, и я почти пожалел, когда Мария резко остановилась, сверкнув глазами в мою сторону, но не сдался. — Может быть, стоит поговорить об этом?

— Я почти тебя не знаю, — удостоив меня коротким ответом, Мария вновь зашагала по дороге. — Не о чем нам разговаривать.

— Иногда так легче, поверь. Доверить что-то человеку, которого не знаешь или думаешь, что не знаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи, Нила, откуда у тебя этот шрам?

И я не мог контролировать свою руку, когда она слишком быстро взметнулась к виску Марии, и рубец со своим пугающим рельефом оказался под подушечками пальцев.

Она снова замерла на месте, резко развернувшись ко мне. Мария перехватила мою руку, и во взгляде карих её глаз читался страх. Грудь Марии высоко вздымалась, а чёрные луны зрачков почти поглотили радужку.

— Я… прости… — начал было я. Но она, убрав мою руку, выпалила:

— А-а-а… чёрт возьми, будь что будет…

Вокруг нас зажигались новые и новые свечи, ленивым светом тлели угли звёзд. Толпа, проходившая мимо, то и дело задевала нас локтями, но в том неудобном, неподходящем месте Мария и начала свою повесть под моё тихое:

— Просто расскажи…

— Наверное, ты сочтёшь меня идиоткой или душевно больной, но я ни черта не помню из своей прошлой жизни. Той, которой жила семь лет назад и раньше. Новая жизнь моя началась в больнице, под пищание приборов мониторинга сердечного ритма и искусственной вентиляции лёгких. Я открыла глаза, и яркий белый свет ослепил меня.

Я лежала и смотрела на людей в медицинской форме, то и дело склонявшихся надо мной. Я пыталась понять. Вспомнить своё имя. Кто я и откуда… но ничего, кроме звенящей тишины в голове не было.

Уже позже я узнала, что мою жизнь спасло чудо. С огнестрельным ранением в голову в реке меня обнаружил рыбак: мои волосы зацепились за его весло. Он сам доставил меня в больницу, хотя надежд не было никаких. Сердце моё не билось, а температура тела едва превышала двадцать шесть градусов.

Но, видимо, у Бога в тот день было прекрасное настроение. И он послал того врача, который решил побороться со смертью. Мне вводили какие-то препараты, поднимающие температуру крови. Из тела моего извлекли две пули.

Сердце забилось и… я осталась в живых, не помня, кто я есть.

Тот рыбак каждый вечер приходил навестить, когда я лежала в больнице. Вместе с ним однажды пришла и его жена. Ты уже знаком с ними, точнее с Дживикой. Мы много разговаривали, а женщина необыкновенно тепло отнеслась ко мне. Я призналась, что идти мне некуда, и супруги Ачария пригласили меня погостить в собственном доме. Так я и осталась рядом с ними.

И оказалось, что они неспроста так заботились обо мне. Несколько лет назад их дочь, Нила Ачария, купаясь, утонула. Но спасти её так и не удалось. Дживика называла меня Нилой. Несколько лет спустя я назвала её мамой.

Я надеялась, что память вернётся. Первые лет пять. А потом поняла, что возможно, там и вспоминать нечего…