Венец Евриномы (СИ)

Какое-то время мы стояли молча. До тех самых пор, пока она не повернулась ко мне и не спросила:

— Мы можем уже уйти?

— Ты ничего не вспоминаешь? — в моём вопросе в голос кричала надежда.

— Нет, извини, — покачала головой Мария. — Но я очень замёрзла. После Гоа к местному климату не так-то просто привыкнуть.

— Значит, в отель?

— Да, пожалуй.

— Хорошо, но сначала я предлагаю тебе поужинать.

— Ладно.

И за столом она снова молчала. Без аппетита ковыряясь в жарком, она высматривала что-то в подвижных тенях за окном.

— Спокойной ночи, Джейсон, — лёгкий хлопок отделил её от меня на всю ночь.

День второй. Париж

Кажется, драную Эйфелеву башню видно со всех точек города. И это обстоятельство меня вовсе не радовало. Особенно, когда Мария наотрез отказалась идти туда, куда я тянул её до посещения дурацкой вышки.

Но мне не хотелось моститься на Башню по нескольким причинам: за неделю я планировал показать Марии гораздо больше, чем умещалось в отведённые дни, и времени терять не хотелось. Если озвучивать вторую причину, она оказалась бы более правдивой и объясняющей всё: именно на смотровой площадке Эйфелевой башни я поцеловал Никки, когда мы только начали встречаться. Наверное, странно говорить и думать о ней после того, как я обрёл Марию, но образ Никки преследовал меня повсюду: я слышал её голос, чувствовал аромат её волос, мягкость кожи под пальцами, чего бы ни касался…

А Мария так обворожительно улыбалась, когда просила о «коротенькой эскурсии, ну-у-у-у-у, пожалс-с-ста-а-а, Джейсон», что я лишь улыбнулся и предложил:

— На обратном пути можно заглянуть в сувенирную лавку, купить по берету, чтобы выглядеть законченными идиотами.

— Ты серьёзно?

— Более чем.

Мы проторчали на Башне часа полтора или два. И всё это время Мария заворожённо наблюдала за городом. Она смотрела на него с таким восхищением, что я не решался поторопить её.

— Что произошло с нами здесь? — тем временем спросила она.

— Я привёз тебя в дом, что принадлежал Джейсону Борну. Ты очень мило флиртовала со мной, но в квартире на нас напал наёмник. Он умер на твоих глазах.

— Ты убил его? — едва слышно спросила Мария.

— Он выпрыгнул в окно, предпочитая не отвечать на мои вопросы.

— Тогда, пожалуйста… — попросила она. — Я не хотела бы идти в дом, принадлежавший Джейсону Борну. Можно ли остаться здесь, с тобой?

— Конечно… можно.

…

Позже, когда мы шли по Монмартру, месту, откуда начался наш побег, Мария спросила:

— И я пошла с тобой, хотя видела, как ты бьёшь человека? Не на жизнь, а на смерть?

— Выбора у тебя не было. Признаюсь, ты оказалась в полубессознательном состоянии, и оставаться в одиночестве было рискованно. Вполне возможно, тот парень был не один. Тебя могли убить. Без причины.

— И… ты…

— Я предлагал доставить тебя в полицию. Просил рассказать всё как есть.

— Почему?

— Был уверен, что тебе поверят. Ведь я понятия не имел, какой фигурой оказался в разыгрываемой партии. Но я был искренен… в желании оставить тебя в безопасности.

— Но я осталась с тобой?.. Или ты остановил меня?

— Ты захотела продолжить путь со мной.

— Да почему же?!

— На этот вопрос у меня нет ответа. Может быть, потому, что я хотел этого… и ты тоже была не против.

День третий. Вена

Я попросил на ресепшен именно сто двенадцатый номер. Служащий с сомнением покосился на нас, но после того, как я накинул двадцатку, швырнул ключи на стойку…

Переступив порог того самого номера, где Мария впервые стала моей, я испытал страшнейшее разочарование: в дешёвой и гадкой гостинице сделали приличный ремонт, полностью сменили меблировку. Даже запах плесени куда-то делся. Всё было таким незнакомым.

— Что случилось здесь? — задала Мария привычный уже вопрос. Она говорила мягко и с интересом осматривалась.

— Здесь мы с тобой переспали впервые. Ты захотела, чтобы мы стали близки, и поцеловала меня сама, — устало обронил я, не заботясь, сколь грубо это прозвучало. Как ни странно, Мария никак не отреагировала на мою беспардонность и задала новый вопрос:

— То есть ты не думал о том, чтобы переспать со мной? Это я тебя соблазнила?

— Я смотрел на тебя, — признался я. — Ты казалась мне такой красивой, что я и не думал… такие девушки никогда не обращали на меня внимания.

— Скажи, Джейсон, а у тебя был кто-то ещё… когда ты думал, что меня нет в живых?

Я молчал и не мог решиться. Мы не зажигали свет, и за окном то вспыхивала, то гасла неоновая вывеска. И она была единственным источником, освещавшим лицо Марии — непроницаемую маску.

— Был… — наконец выдохнул я. — Не считая случайных любовниц на одну ночь, я часто возвращался к одной и той же женщине.

— Ты любил её?

— Да.

— А где она теперь? — голос Марии странно сел, провалился и звучал глухо.

— Она погибла. В какой-то мере из-за меня. Пуля снайпера предназначалась мне, но угодила в её голову.

— А… — продолжала Мария, — а-а… как её звали?

— Никки…

— Красивое имя…

Стоит ли говорить, что она покинула меня в ту ночь и спала в соседнем номере?

День четвёртый. Лондон

— Мы трахались и в дешёвых гостиницах Лондона? — Мария грубила, но я не понимал причин.