Венец пастуха (Пастушья корона)

Тиффани кивнула. Все спокойствие как рукой сняло, и вместо слов потекли слезы. И она рассказала о происшествии на кухне Нянюшки Ягг за такой необходимой чашкой чая.

Наконец, она добралась до момента, про который было трудно рассказывать. Все что она сумела, это сказать:

— Эльфы. С малюткой Тиффани. Они собирались… — она слегка всхлипнула, но потом, взглянув в отчаянии на Нянюшку Ягг, добавила, заревев: — Я убила трех.

— Хорошо, — сказала та. — Молодец. И не мучай себя, Тифф. Раз они хотели навредить малютке, то что тебе оставалось делать? Тебе же… это не понравилось? — осторожно поинтересовалась она, прищурив глаза.

— Разумеется нет! — выпалила Тиффани. — Но Нянюшка… я просто… сделала это почти не раздумывая.

— Что ж. Если эльфы не перестанут, возможно скоро тебе придется сделать это снова, — оживленно ответила Нянюшка. — Мы ведьмы, Тиффани. Сила дана нам не с проста. Но мы должны следить, чтобы у всего была причина. Если к нам являются эльфы и вредят детишкам, то, поверь мне, это веская причина. — Она помолчала. — Если люди совершают дурные поступки, то нечего удивляться, что с ними случаются дурные вещи. И знаешь, многие это понимают. Помню, Эсме как-то мне сказала, что наведывалась в какую-то деревушку… в Шпаклевку, Циклевку или что-то вроде того… там они пытались вздернуть кого-то за убийство двоих детишек, и она говорила, что он знал, что заслужил это. Очевидно он сказал, что сделал это по наущению алкоголя и закончил петлей. — Она осторожно села, позволив Грибо запрыгнуть на свое пухлое колено. — Такова правда жизни, Тифф. Жизнь и смерть. И тебе это известно. — Она почесала драчуна. Кто-нибудь с плохим зрением мог бы назвать это «ушами». — Но с ребенком все в порядке?

— Да. Я вернула ее родителям. Только вот они… не способны… не могут… нормально за ней присматривать.

— Некоторые просто не в состоянии разглядеть правду, даже когда ткнешь в нее пальцем. Основная проблема с эльфами в том, что они возвращаются. — Нянюшка тяжело вздохнула. — Люди, Тифф, рассказывают о них сказки. И придают им забавный оттенок… словно обаяние не улетучивается после их исчезновения и оседает в людских головах, нашептывая, что эльфы не создают проблем. Всего лишь небольшой беспорядок. — Нянюшка поглубже устроилась в кресле, смахнув какой-то семейный пустячок со стоящего рядом столика. — Фиглы, — сказала она, — вот что такое небольшой беспорядок. А эльфы… эльфы другие. Помнишь, Тифф, как Лукавец проникал в людские умы? Как он заставлял людей совершать разные… отвратительные поступки?

Тиффани кивнула. Пока ее взгляд был прикован к безделушке на полу, мозг прокручивал ужасные картины. Это был подарок от одной из невесток, сувенир из Шеботана, а Нянюшка даже не заметила, что смахнула его на пол. Нянюшка! Которая хранит каждую безделушку, подаренную родственниками. И которая всегда замечает, если что-то сломалось.

— Не важно, что эльфы могут, Тифф, — продолжила Нянюшка, — Ничто на свете им не нравится больше, чем видеть страдания и ужас, и ничто не веселит их сильнее. В добавок им нравится воровать младенцев. Остановив их, ты поступила верно. И они скоро вернутся.

— Что ж, им снова придется умереть, — спокойно ответила Тиффани.

— Если ты окажешься рядом… — осторожно произнесла Нянюшка.

— Что еще мне остается? — мрачно ответила Тиффани. — Мы не можем быть повсюду.

— Что ж, — сказала Нянюшка. — Мы уже сражались с ними прежде. Не спорю, это было сложно, но мы справимся. А этот твой эльф не может помочь?

— Ночная тень? Судя по всему, сейчас они не станут ее слушать. Они изгнанница.

Нянюшка что-то несколько мгновений обдумывала, а потом, видимо, пришла к какому-то решению:

— Есть кое-кто, к кому они могут прислушаться… или во всяком случае, кого они привыкли слушать. Вот бы его заинтересовать. — И она оценивающе посмотрела на Тиффани. — Он не любит, когда его отвлекают. Правда я один раз навещала его раньше. С одним приятелем, — ее глаза подернулись дымкой воспоминаний:[45] — и, полагаю, с Эсми он тоже перекинулся парой слов. В общем, он любит женщин. И симпатичные молодые особы вроде тебя могут как раз быть в его вкусе.

Тиффани ощетинилась:

— Нянюшка, неужели ты предлагаешь мне…

— Боги! Нет! Ничего подобного. Просто будь немного… настойчивее. Ты ведь умеешь настаивать на своем, не так ли, Тифф?

— Я могу быть настойчивой, — с некоторым облегчением ответила Тиффани. — А кого ты имеешь в виду?

* * *

О Великане Тиффани была наслышана, в основном от самой Нянюшки: этот курган был входом в жилище Короля эльфов. Когда эльфы озорничали в прошлый раз, Нянюшка входила внутрь и встречалась с Королем.

Ученые сказали бы, что Король живет в кургане с незапамятных времен, когда люди еще не носили штанов, а богов было не так много, поэтому Король в каком-то смысле тоже был божеством… богом жизни и смерти, и еще по мнению Тиффани, богом грязи и лохмотьев. Кстати, мужчины иногда отправлялись сплясать на кургане, нацепив на голову рога и — обычно — с бутылкой крепкого напитка. Неудивительно, что им трудно уговорить молоденьких женщин отправиться туда вместе с ними.