Венеция. История от основания города до падения республики

Снятие осады было настоящей победой, и ее воздействие на моральный дух венецианцев оказалось огромно. Той зимой рабочие арсенала трудились день и ночь, и в начале весны новый флот из 27 кораблей под командованием блестящего молодого адмирала Людовико Фланджини отправился из Занте в Дарданеллы. 12 июня 1717 г. он вступил в прямое столкновение с турками, и в сражении, длившемся несколько дней, одержал великолепную победу, омраченную лишь гибелью Фланджини, который после смертельного ранения стрелой настоял, чтобы его отнесли на квартердек, откуда стекленеющими глазами наблюдал за последними стадиями битвы. Месяц спустя у мыса Матапан турецкий флот вновь был разбит и обращен в бегство – на сей раз Андреа Пизани, который направился на север и сумел отвоевать и Превезу, и Войницу до наступления зимы. В Далмации Альвизе Себастьяно Мочениго (будущий дож Альвизе III) сообщал о схожих победах. К тому времени и принц Евгений отбил важнейшую речную крепость Белград, так что турки оказались под угрозой со всех сторон.

Продлись война еще один сезон и сумей венецианцы сохранить динамику, Морея вполне могла бы вновь оказаться в их власти, хотя сомнительно, чтобы это было в их интересах в долгосрочной перспективе. Однако турки предсказуемо решили просить мира, и именно теперь Венеция обнаружила, сколь опрометчиво она заключила союз с австрийцами. Империя, столкнувшись с новыми угрозами со стороны Испании, желала заключить быстрое соглашение и обращала мало внимания на территориальные претензии Венеции на том ложном основании, что победа на Корфу и последующие удачи Венеции были прямым следствием победы принца Евгения при Петервардейне. В результате, когда стороны встретились в мае 1718 г. в Пожареваце при посредничестве Англии и Голландии, венецианский посол Карло Руццини, несмотря на свой дипломатический опыт в Карловице и Утрехте, обнаружил, что он не может как-либо воздействовать на своих коллег. В течение шести часов он обращался к ним с требованием вернуть Венеции Суду и Спиналонгу, Тинос, Ки́тиру (Киферы) и Морею или, в случае невозможности возвращения Мореи, расширить территорию Венеции на юге Албании до Скутари и Дульчиньо[364] – пиратской крепости, которую республика очень хотела ликвидировать. К несчастью, речь Руццини совпала по времени с сообщением о том, что 18-тысячное испанское войско только что высадилось на принадлежавшем Австрии острове Сардиния, и его предложения отвергли. Венеции пришлось удовольствоваться Китирой, Бутринто, Превезой и Войницей, а также несколькими приграничными крепостями в Далмации – правда, там она должна была позволить туркам иметь свободное сообщение с Рагузой. Это была крайне скудная награда за все усилия и расходы последних четырех лет и за подвиги Шуленбурга, Фланджини и прочих.

В Пожареваце были в последний раз обозначены границы Венецианской империи, какой она была на тот момент. Больше у нее не было ни потерь, ни приобретений, ни обмена; поэтому сейчас самое время описать ее владения. Помимо старого города, городков и островов в Лагуне, в состав империи на суше входили провинции Бергамо, Брешиа, Кремона, Верона, Виченца, область Полезине, Ровиго и Тревизская марка, включая Фельтре, Беллуно и Кадоре. На побережье залива республика включала в себя Фриули, Истрию и Далмацию с их островами, Северную Албанию с Каттаро (Котор), Бутринти, Паргой, Превезой и Войницей, Ионические острова – Корфу, Паксос и Антипаксос, остров Святой Мавры (Лефкас), Кефалонию, Итаку, Закинф и Строфадес; и наконец, остров Китира к югу от Мореи. Это все.

Пожаревацкий (Пассаровицкий) договор был подписан 21 июля 1718 г. Ровно два месяца спустя, во время одного из ужасных летних штормов, молния ударила в пороховой склад в старой крепости на Корфу. От взрыва загорелись еще три военных склада, и крепость была практически уничтожена. Дворец наместника превратился в руины, капитан-генерал и несколько его подчиненных погибли. За долю секунды природе удалось добиться большего, чем всем турецким войскам за несколько месяцев; тщетность недавней войны стала как никогда ясна. И все же, когда эта весть дошла до Венеции, среди всех жалоб был слышен спокойный и тихий голос оптимиста: а если такой же шторм двухлетней давности повлек бы тот же результат? Возможно, несмотря на все внешние проявления, Господь Всемогущий все-таки на стороне Венеции.

Вскоре к этому оптимистичному голосу присоединился второй – голос политического реалиста, который видел, что эпоха имперского величия завершилась; что завоевания Морозини не принесли Венеции ничего, кроме тревог, и что ей лучше обойтись без них. Пожаревацкий мир, каким бы бесславным он ни казался, уладил разногласия республики с турками и провозгласил вечную дружбу с Австрией Габсбургов – единственной державой, которая могла представлять собой серьезную политическую угрозу. Результатом стал мир, который продлился большую часть XVIII столетия, пока пришествие Наполеона не положило конец существованию самой республики.

45 XVIII век (1718 –1789)