Венок раскаяния

Может быть, он и не знает, что Аграновский-стар­ший, уберегший его от худшей участи, себя от той же клеветы не уберег. В 1937-м пятнадцатилетний Толя остался вдвоем с младшим братом. В 1942 году Абрам Давыдович Аграновский был полностью реабилитирован и восстановлен в партии.

Журналистика — не чистописание. Журналист отдает читателям не строки — самого себя, по частице, по кру­пице — себя, каждый раз — себя. Я говорю, конечно, о честном таланте.

* * *

Станислав Кондрашов, политический обозреватель «Известий»: «Анатолий Аграновский был верен кредо публициста, сформулированному им самим,— будить общественную мысль. Для этого надо иметь мысль соб­ственную — и обостренное чувство гражданской ответ­ственности за все, происходящее вокруг. Помимо мысли, публицисту нужны еще и бойцовские качества. Ими в превосходной степени обладал Анатолий Аграновский».

В 1960 году, в мае, он опубликовал в «Известиях» свои первые очерки — «Письмо из Казанского универси­тета». В числе других откликов получил и письмо от провинциального доктора Федорова из Чебоксар: тот сде­лал уникальную операцию — вживил искусственный хрусталик в глаз девочки, вернул ей зрение, и врача после этого… затравили. Ситуация, не правда ли, схожая с той, что была у Аграновского-старшего с Топоровым, только здесь человека еще уволили с работы. Вмешиваться в это специалисты Аграновскому не советовали: надо ждать отдаленных результатов операции. Сколько? Пять лет. Аграновский соглашается. Но еще задолго до первой строки он борется за Федорова, ведет с министерством переговоры. Врача восстанавливают на работе. Через пять лет — блистательная статья «Открытие доктора Федорова». Врач работает уже в Архангельске, ему помогают на общественных началах ученые-химики, медики, слесари, часовщики, народные умельцы из мно­гих городов страны — хрусталик — дело сложное. «И я восхитился ими и подумал, что в истории этой до конца проявили себя новые отношения между людьми. А после подумал, что будь они, эти отношения, введены в плано­вое русло, сделано было бы в сто раз больше. Все же домны мы не строим на общественных началах. Все же спутники мы не запускаем в свободное от работы время». Журналист ставит проблему.

Еще через десять лет он снова возвращается к Федо­рову. Доктор уже в Москве, уже знаменит на весь мир. Журналистская тема двинулась дальше: «Когда люди кри­тикуют непорядок, указывают, как не надо работать,— это уже прекрасно. Но еще важнее, когда умеют пока­зать, как именно надо».

Аграновский собирался продолжить свой рассказ еще через десять лет, в 1985 году.

С. Н. Федоров, директор НИИ микрохирургии глаза, член-корреспондент АМН СССР, профессор: «Всем, чего удалось добиться, достигнуть, я обязан ему, только ему, Толе. Главное — время. Мы выиграли время».

Из Киева приехали два летчика-испытателя. У обоих резко село зрение, их списали на пенсию. После опера­ции Федорова у одного зрение вернулось до «единицы», а у другого стало… полторы единицы! Руководитель ком­партии одной из капиталистических стран приехал к Федорову, уже практически потеряв зрение. После опера­ции отправился прямо в Лужники смотреть Олимпиаду. Тысячи операций — выигранное время! А новые исследо­вания, открытия (дело идет вглубь), а ученики, последо­ватели (вширь) — тоже время.

Борис Панкин: «Приятно узнавать, что многие, о ком писал автор, стали впоследствии академиками, лауреатами, Героями, известными всей стране. Стали, заметим, не до, а после выступлений писателя. Точно так же не до, а после его публикаций было спасено полмиллиона кубоме­тров леса в Братском море, был ликвидирован один ник­чемный главк, создан крайне нужный институт…»

Он писал не просто о человеке, достойном или дур­ном, он двигал дело.

Станислав Кондрашов: «Аграновский зорко всматри­вался, чутко вслушивался и глубоко вдумывался в жизнь. У него было непревзойденное умение (искусство! талант!) в отдельном человеке и его судьбе, в обстоятельствах, в которые человек поставлен, увидеть срез общества, подлинную серьезную проблему. И рассмотреть ее со всех сторон под широким углом зрения — и народным, и государственным. Если бы словам можно было возвра­щать их первозданную свежесть (он умел и любил это делать), я назвал бы его новатором и передовиком, потому что в этом и было его предназначение: вдумыва­ясь в жизнь, идти впереди, словом своим указывая и доказывая, чему жить и чему пора уходить с обществен­ной сцены. Славный и нелегкий жребий.