Читаем Вера в большом городе. Диалоги о жизни, в которой есть место Богу полностью

Вера в большом городе. Диалоги о жизни, в которой есть место Богу

Когда мой папа заметил это, он очень жестко отреагировал и не раз сажал меня «под домашний арест». Меня задевал не столько факт, что меня наказали, сколько лишение права на общение. Я очень коммуникабельный человек, мне важно, чтобы друзья были рядом. Когда отец привел меня в первый раз в реабилитационный центр, я возмущалась: «Я же ничего дурного не делаю, только травку курю». Но мне ответили: «Да-да, все наркоманы так говорят!» Тогда я решила: ну все, теперь точно начну «торчать». Как говорится, назло бабушке отморожу уши.

12 шагов к спасению

Как долго ты употребляла наркотики и сколько раз пыталась бросить?

Это был длинный путь. Только до того момента, как я признала зависимость, прошло, наверное, лет десять. При этом временами я говорила себе: «Нет, стоп!» – и долго оставалась трезвой. А потом снова срывалась. Я не выполняла всего, что требовалось, чтобы окончательно освободиться. Проверяла, можно ли делать что-то «на половиночку».

Отчасти спасало то, что не хватало денег на наркотики. Это позволило выжить. Вообще, отсутствие средств часто меня защищало от искушений.

Ты освободилась от зависимости уже во взрослом возрасте, после того, как прошла реабилитационную программу «12 шагов»?

Я не раз пыталась бросить, да и вообще никогда не получала от наркотиков какой-то эйфории. Разве что в самом начале, когда была совсем молодой и сама не понимала, что делаю. А потом они приносили только боль.

Сравнивая себя с друзьями, я понимала, что употребляю больше всех, и это было неприятно. Я не умела остановиться, когда другие останавливались; мне надо было дойти до полной потери сознания. Были те, кто умел себя контролировать, а я – нет, и эта разница оказалась очень заметной. Мой бывший парень тоже был зависимый, годами употреблял, у него это вошло в систему. На третьем или четвертом курсе на душе у меня стало совсем плохо. И тут узнала о программе «12 шагов» для анонимных наркоманов.

Первый раз я пришла в группу, просто чтобы поржать. Собравшиеся там были непохожи на меня: все какие-то странные, неприятные, говорили что– то непонятное, что абсолютно никак во мне не отозвалось в тот момент.

Ты побывала в нескольких реабилитационных центрах?

У меня есть подруга Ника Суринович, удивительный человек и по сей день занимающаяся созданием рехабов[22]. Однажды я проходила программу в устроенном ею центре, она сама меня туда пригласила. Мне было так больно, что казалось, я совсем уже на дне. Тогда я собрала котомку с вещами и, рыдая, пошла туда.

В том доме собрались очень разные люди, в том числе и те, кто двадцать лет сидел на героине. Работа над собой начиналась с базовых, простых вещей. Интересно наблюдать, как люди, совершенно не умеющие определять свои эмоции, делают в этом первые шаги. Все участники программы должны были записывать события и свои чувства в связи с ними. Например: «Мне пожелали доброго утра, я ощутила радость, удовлетворение»; «Со мной не поделились печенькой, я почувствовала злость, обиду».

Зачем это нужно?

Невозможно взять и решить проблему, просто упав на колени и «качественно» помолившись. Сперва надо распутать клубок своих ощущений и эмоций, разбирая их по молекулам. Это большой труд. Прежде чем просить Бога: «Дай мне! Помоги мне!» – ты должен понять, кто ты.

Как в этом состоянии найти в себе силы, чтобы все-таки попросить помощи у Бога, несмотря на то что тебе стыдно и ты чувствуешь себя перед Ним виноватой?

Меня привели к Нему за ручку уже в следующем рехабе. Туда я обратилась после нескольких срывов. Год трезвости – срыв. Два года – срыв, правда, буквально на несколько дней. Но мне стало ясно, что со мной что-то не так. Так долго держалась, а потом чуть-чуть «поторчала»? Значит, и трезвость моя была какая– то «некачественная». Выходит, наркотики – всего лишь следствие, а причина в том, что жизнь доставляет мне страдание. И я вновь пошла за помощью. На этот раз реабилитационный центр оказался православным. Очень классно, что я туда попала. Хотя там была «супераскеза» – каждый день серьезная трудотерапия. К тому же нас постоянно выедали до костей комары. А я к тому моменту была своего рода «звездой», привыкшей к комфорту. Однако приехала туда со смирением и готовностью делать все, что потребуется, только бы исцелить душу.