Вера в большом городе. Диалоги о жизни, в которой есть место Богу

Да просто неохота мне, и все! Я, скажем, хочу на пляж! Кстати, монахини ходят на пляж? Вам же нельзя надевать купальник.

Только совсем закрытый. Обычно монахини купаются в длинных рубашках, и я так купалась.

Ну пусть даже в рубашке. На пляж хочу, а молиться не хочу. Что делать?

Приходится напрягаться. Тут кто кого победит. Если победит враг моего спасения, то я в этот раз не помолюсь, и это плохо. Мне будет очень стыдно, и на исповеди я снова буду повторять, что мало молилась. Однако «настоящие пацаны стучат на барабанах Страдивари»! «Настоящие пацаны», даже когда им очень плохо, берут четки, поднимают себя за волосы, как барон Мюнхаузен, и говорят: «Читай!» Надо начать читать молитву, хотя бы по бумажке.

А если читаешь и ничего не понимаешь? Мысль блуждает…

В какой-то момент концентрация вернется. Просто от тихого отчаяния, потому что ты все равно заставляешь себя читать. Это такой самый примитивный практический навык. На самом деле я все-таки не духоносный старец и не возьмусь утверждать, что это всем помогает. Мне помогает. Я заставляю себя встать и начать читать. Мне не хочется, буквы расплываются, текст превращается в набор слов. Ненавижу это словосочетание – «вычитывать правило». Но иногда так приходится делать.

Это чисто механическое действие?

В принципе, да. При этом ты два-три раза совершишь его через силу, а потом процесс пойдет уже более осознанно. Уж не знаю, что тут срабатывает – духовные или какие-то психологические механизмы начинают работать.

Я читаю молитвенное правило много лет. С годами оно у меня, по большому счету, мало менялось: в давние времена христиане готовились к Причастию примерно по тем же канонам. В какой-то момент я поняла, что почти все знаю наизусть. Но не было еще ни одного случая, чтобы я, вдумавшись, не нашла в знакомом тексте что-то новое.

Вообще, мы часто говорим, что прошло тридцать лет с начала духовного возрождения, и Церковь «выросла». Да ничего подобного! Мы как были дети, так ими и остались. И это хорошо! Нам всегда будет что строить, что обсуждать. Мы всегда будем открывать новое, нам всегда будет интересно. Если бы сейчас мне надо было обратиться к широкой аудитории и высказать что-то очень важное для меня, я бы воскликнула: «Люди! Вокруг столько всего классного! За пределами Москвы очень много интересного!» Да не осудят меня московские верующие, но самая потрясающая церковная жизнь разворачивается далеко от столицы.

Если что, я к вам приеду, буду трудиться в монастыре!

Мы тогда такое информационное дело в Якутской епархии замутим! Это будет круто!

Протоиерей Павел Великанов Я крестился – значит, должен действовать

Почему считающие себя православными боятся брать в жены разведенных одиночек, «обречена» ли семья верующих «рожать, сколько Бог даст», как быть, когда культурный код мешает, а не помогает быть человеком?

На острые вопросы Валерии Германики отвечает протоиерей Павел Великанов. Богослов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой лавры, отец четверых детей, переживший потерю супруги. Человек, которому важно понять, кто он есть на самом деле.

Библия на английском и крестик от протестанта

Вы родились в 70-х годах и решили стать священником где-то в конце 80–90-х. Это было смутное время, когда советский человек «хотел жвачку», стремился в Америку, когда появился прокат кассет, запрещенные фильмы. И тут вы, молодой человек, вдруг идете в семинарию. Что, не хотелось вам вдохнуть вот этой вот свободы: Америка, жвачки, фильмы?