Читаем Вера в большом городе. Диалоги о жизни, в которой есть место Богу полностью

Я недолюбленный ребенок девяностых!

А кто долюбленный здесь, покажите?

Дом без женщины похож на печку без заслонки

После утраты жены (супруга о. Павла умерла от рака в 2014 году. – Ред.) вы не можете жить именно без этой женщины? Или вас сдерживает сан, а иначе бы вы начали новую жизнь?

Я скажу так. Сан для меня все-таки более значим, нежели возможность или невозможность жить без женщины. Да, это определенный выбор ценностей. Нередко вдовые священники отказываются от сана ради повторного брака. И чаще всего окружающие к этому относятся с пониманием, без всякого осуждения. Но я не хотел бы вступать в откровенный конфликт с Церковью только ради того, чтобы попытаться снова войти в оставленную позади реку.

Сан – это привилегия в отношениях с Богом, которую вы не хотите потерять?

Для меня сан – это не привилегия. Это возможность служить Богу в наиболее естественном формате. Когда-то я собирался идти по пути художественной элиты, рисовал, пытался поступать. Можно было бы эту историю реанимировать. Понятно, что великим художником я уже не стану, но стоять у Лавры и продавать какие-то картинки мог бы вполне. Рисуя храмы, я же служу Богу, правда?

Ну, если это чем-то помогает людям…

Всякий художник служит Богу тем, что рисует. Он ощупывает мироздание, пытается интерпретировать то, что его зацепило, что согрело его сердце… И доносит это до окружающих. Но я служу Богу как священник, и для меня такое служение более органично. Может быть, дело в том, что за двадцать лет в сане я так привык к нему, что с трудом себе представляю, как можно оказаться без него. Наверное, для меня это была бы трагедия.

И знаете, вы, наверное, правы! Священник имеет уникальную привилегию. У каждого человека есть духовный импульс, который он посылает Богу. Этот импульс имеет, условно говоря, определенную силу, энергетику. За спиной священника стоит Церковь, собрание народа Божьего. И ты шкурой, спиной чувствуешь, что захватил некий гребешок волны, не тобой созданный, и несешься по нему, словно на серфинговой доске. Тебе поверили, доверили, сказали: «Давай ты будешь от нашего имени стоять перед престолом, участвовать в совершении Евхаристии, молиться за всех нас». Вот она, привилегия священника.

Вам не хватает семейной жизни – «обнимашек», женского тепла? Вы же тоже человек.

У меня четверо детей, и из них только старшая дочка уже совсем взрослая, а остальные в таком, как говорят сейчас, няшенском возрасте… И внимание, любовь и ласку, которые любому человеку нужны, я от детей получаю вполне. Они ласковые, добрые, очень меня любят…

Смерть супруги заставила меня понять место мужчины и женщины в семье. Что, имея, не храним, потерявши – плачем. Я не представлял, что женщина тащит на себе каждый день. Это предполагалось по умолчанию, казалось, разве может быть по-другому? Оказывается, может! И ты, голубчик, должен на себя все это взвалить, тащить, голову ломать и понимать, что все равно не справляешься.

Я прекрасно понимаю, что никакой папа для детей никогда не станет мамой. У меня недавно такой образ возник, он мне очень нравится: дом без женщины похож на печку без заслонки. Сколько ее ни топи, в доме тепло не станет. Дров уходит много, но оно все улетучивается, уходит.

Смерть – это прикосновение к настоящему

А вы не задавали вопрос: почему священников – сорок тысяч, а горе случилось именно со мной?

Это вопрос к Господу Богу – конечно, он висит в воздухе.

Он до сих пор продолжает висеть?

Какая-то часть ответа у меня есть. Но я не думаю, что это окончательный и полный ответ. Но вы же тоже понимаете: Господь – Он мудрейший педагог. И Он никогда не «нагрузит» тебя так, что ты не сможешь этого вынести.

Вас утешает, что Бог не дает человеку того, что он не может вынести?

Конечно, это огромное утешение!

Вы это знаете как формулу, которая написана на доске, или на практике поняли?

Нет, это не формула. Это практика, которая очень сильно поддерживает.

То есть тебе больно, но ты живешь, потому что «это не та боль, от которой можно умереть»? И это вот Божественное вмешательство в жизнь?

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное