Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

жизни. Произведения, созданные им на протяжении 60-70-х годов в большинстве своём далеки от злобы

дня, от "насущных задач" времени, а если он и обращался к таковым, то всегда выказывал лишь негативное

к ним отношение.

И всё это сразу же вызвало недовольство критиков, пустившихся порицать писателя за

"несовременность" его творчества. Тургенев создавал прекрасные, художественно совершенные творения, а

их почти единогласно величают "пустячками", "безделками", " ничтожеством ".

Внешне Тургенев жил в те годы умиротворённым эпикурейцем в видимом гармоническом согласии

с миром. И лишь написанное им в те годы может приоткрыть, сколь смятенным и подавленным он

чувствовал себя в этом мире, который был для него — "дым, дым и больше ничего".

Однако и в недолгое приезды в Россию Тургенев сумел заметить важные общественные перемены,

русскую новь, своё понимание которой он высказал в последнем из созданных им романов.

Время действия романа "Новь"(1877) — конец 60-х годов, однако отражены в нём события более

поздние: так называемое "хождение в народ" 1874—1875 годов. Русская революционная интеллигенция

переживала в то время трагическое осознание своей Разобщённости с народом. Народ же, по её

представлениям, был лишен истинного понимания причин своего бедственного положения, а оттого был

чужд и тем целям, служению которым посвятили себя революционеры. "Хождение в народ" стало

попыткой революционного разночинства сблизиться с народом, развернуть массовую агитацию среди

крестьянства, чтобы поднять его на от-; крытое выступление против государства. Но сами "народники" (как

стали называться с той поры революционеры-разночинцы нового поколения) слишком плохо знали тот

народ, который они пытались побудить к бунту, и оттого остались этому народу чужды, не понятны.

"Хождение" было в конце концов разгромлено. Очередное деяние российских Дон Кихотов оказалось в

очередной раз нелепым.

Тургенев с самого начала скептически относился к народническому движению, хотя и сочувствовал

всякой попытке бороться против власти предержащей. Проблемы революционного народнического

движения, пути исторического развития России — вот что заботило Тургенева.

В 60-70-е годы в русской литературе получил распространение жанр "антинигилистического

романа", к которому относились произведения, направленные против революционного движения (против

нигилистов — отсюда и обозначение жанра). Некоторые критики причисляли к этому жанру и последние

романы Тургенева. "Новь" нередко сближалась с "Бесами" — и тому были некоторые основания. Однако у

Тургенева нет изображения того бесовского разгула, какой показал Достоевский. По отношению к

революционерам у Тургенева слышна чаще спокойная ирония, подчеркнутая ровным тоном повествования.

Тургенев даже жалеет своих героев — несчастных, запутавшихся в своих ошибках, заблудших молодых

людей. К "делу" же этих людей писатель беспощадно относится именно как ко злу. Они "готовы делать,

жертвовать собой, только не знают, что делать, как собой жертвовать..." Они способны создавать лишь

некий хаос, в котором сами же первые и гибнут.

Но есть ли истинно сильная личность, новый русский Инсаров? Где Базаров? Этот давний

писаревский вопрос как бы повис в воздухе и не мог не сознаваться читателем и самим автором. Однако

вот какую, весьма характерную для себя, мысль высказал Тургенев ещё в 1874 году, в пору обдумывания

"Нови": "...теперь Базаровы не нужны. Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни

особенных талантов, ни даже особенного ума — ничего крупного, выдающегося, слишком

индивидуального; нужно трудолюбие, терпение; нужно уметь жертвовать собою без всякого блеску и

треску — нужно уметь смириться и не гнушаться мелкой и тёмной и даже низменной работы. <...> Пора у

нас в России бросить мысль о "сдвигании гор с места" — о крупных, громких и красивых результатах:

более чем когда-либо и где-либо следует у нас удовольствоваться малым, назначить себе тесный круг

действия".

Итак вновь: Базаровы не нужны.

"Нови" предпослан эпиграф: "Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но

глубоко забирающим плугом". В письме же к издателю "Вестника Европы" Стасюлевичу Тургенев

пояснил: "Плуг в моём эпиграфе не значит революция — а просвещение".

А что же — "поверхностно скользящая соха"? Не что иное, как революция? Мысль глубокая,

справедливая — Тургенев постарался доказать эту мысль в "Нови". Подлинный герой для него — Соломин.

Это не выдающийся, а средний человек, однако он на голову выше прочих героев — по силе характера, по

уму, по пониманию реальной действительности. Поэтому в конце романа читаем: "Он — молодец! А

главное: он не внезапный исцелитель общественных ран. Потому ведь мы, русские, какой народ? мы всё

ждём: вот, мол, придёт что-нибудь или кто-нибудь — и разом нас излечит, все наши раны заживит,