Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

неторопливое описание всех сторон раскольничества, равно как и сектантской жизни — от повседневного

быта лесных скитов до радений в "сионской горнице" одного из хлыстовских "кораблей". Он сумел

сочетать всё с занимательным сюжетом, в который вплёл судьбы многих персонажей, соединяя в

повествовании высокое и низкое, трагическое и комическое, светлое и преступное. Фрагменты научного

исследования (ученый интерес автора даёт себя знать ощутимо) соседствуют здесь с поэтической стихией

народной жизни, сплавляясь в органичное целое, эстетически совершенное и правдиво безпристрастное.

Можно определить романы Мельникова-Печерского как обширную энциклопедию русской староверческой

и сектантской жизни. Ни один серьёзный исследователь этих сторон религиозного бытия народа не может

обойтись без художественно-научного свидетельства о них, в романах "В лесах" и "На горах".

Конечно, в романах своих автор прежде всего художник, поэтому исследует изображаемые им

особенности русской жизни не на уровне только событийном, но во внутреннем движении характеров и

судеб своих персонажей, в наблюдении за их душевным состоянием. Он занимается не социально-

историческими изысканиями, а эстетическим осмыслением жизни ревнителей старой веры и сектантов

утративших истину служителей бесовского соблазна.

Не может не привлечь и не вызвать уважения почти эпическая фигура Патапа Максимыча

Чапурина. И действительно с такими людьми, будь их поболее, Русская земля стояла бы крепко. Не

занимать ему ума, совести, сердечности, душевности, многих иных добродетелей. Правда, не чужд он

вспыльчивости, честолюбия — да ведь живой человек. Зато отходчив и справедлив с людьми.

Близки Чапурину по натуре торговые люди Доронин, Колышкин, Заплатин. Привлекательны

характеры молодых купцов Меркулова, Веденеева и Самоквасова, основывающих своё дело на незыблемой

честности. Только порождено ли это именно староверием? Тот же Чапурин к староверческой

нравственности относится весьма с иронией. И так ли она несомненна, эта нравственность, если рождает

такие характеры, как Марко Данилыч Смолокуров, у которого "совесть под каблуком, а стыд под

подошвой" ("На горах")?

Иронии автора при описании многих характеров не распознать невозможно. Но важно, что

ханжество несомненно есть следствие староверческого обрядоверия, сугубой приверженности внешней

стороне религиозной жизни, что всегда влечёт за собою ослабление живого духовного начала в ней.

Не вернее ли поэтому сказать: в раскольничьей среде всё то же, что и везде. Здесь есть и честная

совестливость, равно как и соблазнённость многими искушениями. Раскол вырабатывал не только

твёрдость характеров в отстаивании высоких жизненных принципов, но и способность укрываться в грехе

за незыблемостью внешней формы ревностно оберегаемых обрядов. В том и обычай, то и для дела

сподручнее, на том и вся бытовая сторона во многом держится.

Известно, что староверческая среда дала значительную часть русского купеческого сословия. Эта

же область деятельности таит многие опасности для души: стяжание богатств земных легко препятствует

стяжанию духовному. "...Где деньги замешались, там правды не жди..." ("На горах"), трезво рассуждает

один из молодых купцов, Дмитрий Веденеев. Неправду же в купеческих раскольничьих делах Мельников-

Печерский показывает изобильно.

Автор проследил истоки того своеобразного соединения внешней строгости с нравственным

своеволием, каким отличался заволжский раскол. Заглянул и в давние времена.

А что там, где хранятся незыблемые устои старой веры — в раскольничьих лесных скитах?

Мельникову-Печерскому эта сторона старообрядчества известна была досконально и когда он

рассказал, как в одном из скитов "куют мягкую денежку", то есть попросту грешат изготовлением

фальшивых ассигнаций, то он знал, о чем говорил. И когда изобразил старовера-фанатика и одновременно

сущего каторжника Якима Стуколова, то, можно быть уверенным, он таковых в жизни встречал.

Автор "Лесов" и "Гор" (так он сам часто называл свои романы для краткости) показывает

внутреннюю жизнь раскола как существование, полное нестроений, внутренних распрей, раздоров, даже

вражды.

Молодёжь, пребывающая в расколе, отчасти по душевной незрелости, отчасти из внутреннего

протеста против гнёта закостенелой формы, противится тому, к чему принуждается старшими. Конечно, на

молодых своя часть вины есть, но не более ли — в той внешней обрядовости, лишённой подлинной веры и

убивающей многие добрые внутренние стремления?

Форма блюдется тут строго, но что она в себе содержит? Твёрдые приверженцы отцовской веры

здесь имеют весьма малое представление о внутренней её сути (не потому ли, что всё ушло именно в

форму, в обряд?).

Композиция романов Мельникова-Печерского своеобразна: как только поистончится какая-либо