Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

объёмных тома, нагнетая количество событий, которые так и не дали нового качества натуры.

Клим Самгин вообще не догадывается даже о самой возможности духовного искания. Он живёт

изначально вне религиозного знания (истинного, ибо некоторое формальное знание у него, разумеется,

было), вне подлинного церковного опыта. Развитие характера Клима Самгина происходило в жёстких

рамках стремления к самоутверждению с раннего детства. Ещё ребёнком его начали выделять взрослые,

что льстило самолюбию мальчика. Внутренний конфликт Клима Самгина определяет несоответствие

высоты его претензий уровню его способностей. Не умея возвыситься над другими, Самгин в сознании

своём принижает их, чтобы оказаться всё же выше прочих. Банальная уловка посредственности.

Клим с детства научился замечать именно дурное во всём и видел прежде всего зло вокруг себя.

Клим не знает веры, поэтому не бунтует, не ищет ничего вновь. Вместо любви с ранней юности Клим

столкнулся с грехом, да так и остался с тем на всю жизнь. И с этим опытом он существует, усугубляя его

количественно, но не изменяя качественно, всю жизнь свою. Клим Самгин проводит её не в поиске истины,

а в убеждённости, что истины нет. Временам создаётся впечатление, что взгляд Самгина делает гнилым

всё, на что обращается.

По сути, это крах всё того же гуманизма, антропоцентризма в восприятии мира.

Автор погружает своего героя в хаос споров, нескончаемых разговоров, обрывочных мнений и

идей. Всё перемешано — и ничто не может претендовать на истинность. Каждый прав по-своему и каждый

волен отвергать правоту каждого. Спорят о науке, о народниках и марксистах, о Ницше, о революции, о

декадентах, о толстовстве... И все растеряны перед жизнью.

Горький использует персонажей и различные ситуации повествования, чтобы высказать как можно

больше своих идей, чтобы дать оценку едва ли не всем явлениям общественной жизни дореволюционной

России. В "Самгине" на широком историческом фоне даётся своего рода энциклопедия, свод авторских

воззрений и общественных идей эпохи — и всё так перемешано, что зёрна от плевел отделить бывает

затруднительно. Сама повесть по замыслу автора есть летопись интеллигентской жизни долгого периода

русской истории, который совпадает с "серебряным веком" русской культуры. И этот "век" предстаёт перед

читателем как нечто вымученное, выморочное. Одновременно некоторые исследователи видят в повести

"скрытую автобиографию" самого писателя, находя внутреннее несомненное родство автора с его

персонажем.

Постепенно всё мощнее утверждает себя здесь марксист Кутузов, толкующий "о процессе

классового расслоения, о решающей роли экономического фактора". В повести многое несомненно

определено противостоянием Самгин — Кутузов. Историческая правота, по мысли Горького, на стороне

марксиста-революционера Кутузова, вообще марксизма вообще и революции.

В редчайшие мгновения возникают в Самгине чувства светлые, возбуждаемые зримыми

проявлениями народной веры, как это случилось при радостном известии о Христовом Воскресении.

Однако чаще Самгин подвержен внушениям иного свойства, какие прозвучали, например в

бормотании некоего поручика Петрова под самый конец повествования:

— Главное, голубчик мой, в том, что Бога — нет! ...Понимаете — нет Бога. Не по Вольтеру или по

этому... как его? Ну — чёрт с ним! Я говорю: Бога нет не по логике, не вследствие каких-то доказательств,

а — по-настоящему нет, по ощущению, физически, физиологически и как там ещё?

Кажется, это самого Горького тяготит.

Повесть не была завершена. Среди набросков финальных глав вызывает наибольший интерес

намеченный эпизод встречи Ленина на Финляндском вокзале в апреле 1917 года:

"Ощущение: Ленин — личный враг.

Было странно и очень досадно вспомнить, что имя этого человека гремит, что к словам его

прислушиваются тысячи людей".

Ленин — враг для Самгина именно личный, и не потому, что обладает враждебной идеологией: не

имеющий ясных убеждений, Самгин мог бы и марксизму предаться. В своё время он склонялся к тому, да

почувствовал, что тут самоутверждение не удастся. А Ленину — удалось. Оттого он и враг для Самгина,

что вызывает зависть и ненависть как преуспевший в том, что не далось Климу Ивановичу.

Несостоявшийся вождь (хотя бы претензии на то имевший) завидует успеху состоявшегося и досадует.

Удачливый адвокат недоумевает удаче адвоката-неудачника.

Подлинно мудрый художник мог бы показать в триумфе вождя — залог его же гибели, деградации

его дела. Но подлинная мудрость даётся верой.

Ленин — хоть и неявный, но важный персонаж повести, присутствующий незримо во многих

рассуждениях, спорах, исканиях, растерянности тех, кого показывает Горький. В итоге побеждает

признание исторической правоты ленинского дела. Финальная (так и не написанная) сцена встречи на

Финляндском вокзале — кульминационный пункт всего повествования. Жизненному краху ужа-Самгина