Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

противопоставлен взлёт сокола-Ленина. Все линии как бы стягиваются к одной этой точке. Правота Ленина

подтверждается ложью жизненного пути Самгина. Доказательство от противного.

Вознесение одной из самых страшных исторических фигур на высоту исторического триумфа —

тяжкий грех писателя.

Можно ли объяснить это приспособленчеством или принуждённостью? Нет, здесь, кажется, был

"сон золотой", с которым так не желалось буревестнику расставаться.

Осмысляя жизненный и творческий итог судьбы Горького, мы видим внешний его триумф, но и

внутренний крах его усилий в постижении бытия.

Не наше дело осуждать или возносить кого-то. Просто мы выслушиваем всякого, кто предлагает

нам свою систему жизненных ценностей и своё видение мира. Принять же или не принять предлагаемое:

наше право и обязанность.

И наша обязанность: остеречь себя от того, в чём мы видим отпадение от истины, не осуждая при

этом согрешившего.

Авва Дорофей учил:

"Хотящие спастись не обращают внимания на недостатки ближних, но всегда смотрят на свои

собственные и преуспевают. Таков был тот, который, видя, что брат согрешил, вздохнул и сказал: "горе

мне! как он согрешил сего дня, так я согрешу завтра". Видишь ли мудрое настроение души? Как он тотчас

нашёл средство избегнуть осуждения брата своего? Ибо сказав: "так и я завтра", он внушил себе страх и

попечение о том, что и он в скором времени может согрешить, — и так избежал осуждения ближнего".

Вникая в мудрость слов праведника, воспримем от них и должное отношение к творчеству

Горького: оно предупреждает нас, показывая, где и мы можем упасть.

Глава XVI

ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН

(1870-1953)

1

Писательская слава Бунина с годами становится всё прочнее и несомненнее. Он по достоинству

признаётся истинным завершителем славы великой русской классической литературы, едва ли не

последним из творцов золотого её века. Никто, кроме Бунина, не сохранил и не утвердил в своём

творчестве ясную чистоту стиля, благородную сдержанность душевных движений, несомненное неприятие

пошлости и нескромности, эстетической вседозволенности того искусства, свидетелем которого ему

довелось стать.

Конечно время, в которое он жил, несколько "посеребрило" его творчества. Но он умел сохранять

свою независимость от многих соблазнительных влияний времени. Может быть, потому, что ощущал себя

независимым от многого, что совершалось вокруг. Он был по-своему одинок в это шумное время. В

некотором смысле он находился вне истории. Даже в счастье своём он был одинок. Существовали он и

природа — и никого больше. А счастье не может быть полным, когда его не с кем разделить. Так в русской

поэзии ощущал мир, пожалуй, один Лермонтов.

Одиночество в мире, одиночество перед ликом Божиим особенно ощутимы становятся в поэзии

Бунина из-за большой лирической открытости. Одиночество Бунина определено прежде всего его чувством

своей выделенности из общего ряда. В таком ощущении гордыне обычно сопутствуют страдание и тоска.

Как поэт Бунин известен и признан менее, чем прозаик, и, может быть, именно по невозможности

для него как человека являть миру нарочитость и чрезмерность эмоциональных выплесков, изломанность и

деланность стиля, столь характерных для многих его современников, но зато и заслонивших и

заглушивших его негромкие, хотя и всегда искренние и истинные чувства и переживания.

Бунин был человеком (а оттого и писателем, поэтом), склонным к неприятию многого в людях и

обществе. Такие добродетели, как любовь к ближнему, всепрощение, смирение, ощущались и сознавались

им скорее как высокий и почти недостижимый идеал, нежели неизменное свойство человеческой натуры.

Его душевная склонность и любовь всечасно изливались лишь на мир природы, что отразилось и в поэзии

его на духовные темы. В единении с природой, а не с людьми ощущала гармонию душа Бунина-поэта. И

Создателя он славит и воспевает именно за эту дарованную ему гармонию.

Бог для Бунина воплощён в природе. Природа же, по Бунину, всегда пребывает в ладу с Божией

волей, но не человек и в утверждении этой мысли он был последовательнее всех русских поэтов. Природа,

а человек, у Бунина возвещает истинно о Воскресенье Христовом.

Удивительно, что даже описывая сельский праздник на Троицу, поэт, по сути, не замечает тех, кто

стекается в храм на молитву. Он скорее общается с кем-то бесплотным, безымянным, чем с реальным

человеком. К людям Бунин вообще относился порой свысока и пребывал на той высоте один, взирая на

прочих с раздражением, презрением, даже со злобностью порой. Это месть его (и ему) за одиночество. И

плата за одиночество. И порочный замкнутый круг одиночества.

Религиозное воспитание, становление Бунина происходило совершенно иначе, нежели у Горького,

и мировидением он обладал отличным от горьковского. Разумеется, всякий человек своеобразен в своём

восприятии мира — а художник тем более.

Бунин производит впечатление в полной мере здорового душой человека. Рядом с ним не только в