Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

места в Замысле о мире. И чтобы сознать цель, необходимо познать Замысел. А для этого потребно обрести

чистоту сердца. А для этого — духовно возжаждать и обратиться за помощью к Творцу и быть Ему

послушным. Исполниться волей Его. Такая логика нам уже хорошо знакома, мы лишь вновь повторяем ее.

В. Непомнящий справедливо назвал "Памятник" откликом на "Пророка". Тому, что постулировано

прежде, здесь подводится итог.

Знаменательно, что здесь нет настоящего времени — только прошлое и будущее. Для скрепления

этого идеального единства необходима любовь: любовь народа в ответ на излияние любви поэта к нему.

"Заповедь новую даю вам: да любите друг друга..." (Ин. 13,34).

То есть для сплочения единства на основе любви необходимо важнейшее — следование Божией

воле. Последняя строфа "Памятника" как раз и указывает на непременность этого условия. Тут Пушкин

подводит окончательный итог всему. Духовный вывод из всех предыдущих построений: "Веленью Божию,

о муза, будь послушна..."

В последней строфе глаголы из временных форм прошедшего-будущего переводятся сразу в

императив. И рождается важный вопрос: является ли "Памятник" своего рода подведением жизненного

итога в предчувствии близящегося конца или же одновременно и начертанием жизненного плана для себя

самого на будущее? Завещанием тем, кто остался, или наставлением самому себе?

Немногим ранее "Памятника", в 1835 году, Пушкин пишет стихотворение "Родрик", сюжет

которого строится на преодолении грешным человеком Божиего наказания — смиренным приятием

Господней воли. Завершающие строки "Родрика" слишком важны для понимания особенностей

внутреннего состояния поэта при завершении его земного пути:

Пробудясь, Господню волю

Сердцем он уразумел,

И, с пустынею расставшись,

В путь отправился король.

С пустынею расставшись... Снова пушкинский ключевой образ: пустыня мрачная... долина дикая...

Герой стихотворения расстается с пустынею, куда удаляется, гонимый проклятиями, гонимый

грехом ("грех алчный гонится... по пятам..."). Не собственное ли стремление поэта расстаться со своею

пустынею отражено в этом образе?

В собраниях сочинений Пушкина приводится в качестве черновой редакции "Родрика" некий

отчасти загадочный отрывок, который, по утверждению некоторых исследователей, имеет самостоятельное

значение. В нем видят отчасти ключ к разгадке судьбы пушкинской, указание на некое видение, явленное

самому поэту с предсказанием близкого завершения его жизни:

Чудный сон мне Бог послал:

С длинной белой бородою,

В белой ризе предо мною

Старец некий предстоял

И меня благословлял.

Он сказал мне: "Будь покоен,

Скоро, скоро удостоен

Будешь Царствия Небес.

Путник, ляжешь на ночлеге,

В пристань, плаватель, войдёшь..."

Не станем домогаться: сообщил ли автор о действительном событии, или то лишь художественный

образ, отразивший его прозрение. Вернее второе. Белобородый старец — символ Посланца Небес,

синонимичный шестикрылому серафиму или юноше-ангелу из "Странника". И не случайно же обращение

старца к удостоенному видения: путник, плаватель. Путник... Плаватель... Странник... Совпадение

знаменательное. Да и пишутся оба стихотворения в одно время.

— Я осуждён на смерть и позван в суд загробный...

— Скоро, скоро удостоен будешь Царствия Небес... Не менее значимо и другое сопоставление:

— Куда ж нам плыть?

— В пристань, плаватель, войдёшь...

Но пристань здесь — Царствие Небесное. Когда-то, в минуты душевного смятения, брезжило

("Предчувствие", 1828):

Может быть, ещё спасённый,

Снова пристань я найду...

Пристань — знак спасения в море житейском. И это несомненное, хотя и косвенное, указание на

ответ, всем необходимый. Подсказка:

— Куда ж нам плыть?

— "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его... " (Мф. 6,33).

Завершение стихотворения — потрясает и как будто подводит к порогу какой-то непостижимой

тайны, которая готова раскрыться перед вопрошающей душою.

Сон отрадный, благовещий —

Сердце жадное не смеет

И поверить и не верить.

Близок я к моей кончине?

И страшуся и надеюсь,

Казни вечныя страшуся,

Милосердия надеюсь:

Успокой меня, Творец.

Но Твоя да будет воля,

Не моя. — Кто там идёт?..

Можно ли проще, точнее, совершеннее выразить состояние души в предощущении близкого

завершения земного бытия? Страх, надежда — и призывание помощи Божией. Упование на милосердие.

Ибо не на что более уповать: слишком алчен грех. Упование на милосердие и готовность к полному

приятию воли Творца:

Но Твоя да будет воля,

Не моя.

Дословное повторение слов Спасителя в Гефсиманском саду (Лк. 22,42)... Перед этим

бессмысленны и бессильны любые сопутствующие рассуждения.

И вослед за этим как бы полным растворением в воле Господней — вопрос, в котором

сосредоточена вся энергия ожидания ответа на иной вопрос: важнейший для всего бытия.

Вот сейчас раскроется последняя тайна...

Промыслом Божиим Пушкину определено было обретение ответа — в предчувствованный (и

предсказанный?) момент кончины.

2