Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

ценность, нежели в непривычном в единичном, редком или случайном. Такая привычная любовь и

становится одним из средств богопознания.

Гоголь как бы попутно совершает и важное психологическое открытие: эмоциональному миру

человека свойственны глубина и интенсивность чувства — и одно может противоречить другому.

Интенсивность эмоции становится сродни страсти, она проявляется бурно, но в ней нет внутренней правды.

Глубина чувства сопряжена с его внешней неброскостью, малозаметностью для неопытного глаза — она и

определяет ту привычку, над которой не властно ничто. Ничто не уврачует "едкость боли" истинно

любящего сердца.

Итак, старосветский мир есть земное отражение Горнего мира, пребывающая же в нём любовь есть

отсвет любви, наполняющей мир святости. Но поскольку это всё же земное по природе бытие, оно зыбко,

непрочно, оно обречено на гибель. Уже в самих невинных подшучиваниях Афанасия Ивановича над своей

супругой слышатся грозные, хоть и слабые, отзвуки подсознательного ощущения хрупкости их земного

счастья.

В этом мире смерть сопутствует любви — повреждённость грехом распространяется и на

старосветские оазисы идиллического бытия, — и такая мысль, подобное ощущение не могли не

потревожить души самого Гоголя хотя бы призраком того ужаса перед этой поврежденностью, какой

становится в кризисные для него периоды жизни едва ли не основным чувством, внутренний состав автора

переполняющим.

Основной пафос "Тараса Бульбы" есть пафос противостояния натиску мира, где царит "злой дух",

на истинную веру русского народа.

"Поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа. Поднялась отомстить за посмеяние

прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за

посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетение, за унию, за позорное владычество

жидовства на христианской земле — за всё, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть

Козаков".

Текст "Тараса Бульбы" изобилует выраженными в разной форме утверждениями о необходимости

защищать Православие, которое для автора тождественно христианству (недаром же уния и посрамление

церквей соседствуют, наряду с прочим, в едином суждении как однородные понятия, недаром же и

католики именуются в другом месте недоверками). Важно также: запорожцы в тексте нигде не

противопоставлены русскому народу (как ляхам и татарам), но всегда мыслятся относящимися к нему

безусловно. Запорожцы — русские, и потому русские, что православные. Для автора "Тараса Бульбы" это

непреложно. Так Гоголь предвосхищает Достоевского, отождествлявшего понятия русский и православный.

Православие же связано с понятием соборности, противоположным западническому

индивидуализму и эгоцентризму. И хотя учение о соборности было разработано несколько позднее

А.С. Хомяковым, но мы вправе этот термин использовать в приложении к товариществу, о котором

говорит полковник Тарас в своем знаменитом монологе "Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть

наше товарищество..."

Разумеется, товарищество ещё не совпадает с соборностью во всей полноте, оно есть своего рода

низшая ступень её, но осмысление идеи "Тараса Бульбы" без этой категории останется неполным.

Рушится райская идиллия на земле, рушится вера... Оскверняется и сам храм Божий — в третьей

повести цикла, в "Вие". Повесть эта представляется, на поверхностный взгляд, тяготеющей более к

"Вечерам...": так много в ней бесовской мистики и мрачной фантазии, никак не идущих к отчасти бытовому

реализму "Старосветских помещиков" и "Повести о том, как поссорился Иван Иванович..." Однако сам

реализм как творческий метод допускает любую условность, включая и фантастические образы, если они

не нарушают общей направленности реалистического исследования жизни и органически с ним

сочетаются.

"Вий" начинается с такого сурового реализма в описании семинарских и бурсацких нравов, что

невольно начинают мерещиться более поздние сатиры Помяловского. Гоголь показывает разрушение самих

основ веры: ведь он описывает будущих духовных пастырей православного народа..

Другая резкая подробность: вид церкви, в которой несчастный философ должен был совершать

чтение Псалтири над убитой им ведьмой:

"Церковь деревянная, почерневшая, убранная зеленым мохом, с тремя конусообразными куполами,

уныло стояла почти на краю села. Заметно было, что в ней давно уже не отправляли никакого служения".

В этом мире, кажется, уже нет никакой опоры для веры: с церковью сопряжён дух уныния, в ней

давно уже не совершается служба, а в финале она настолько оскверняется всякой нечистью, что "никто не

найдёт теперь к ней дороги".

Пошлость — ключевое слово, когда заходит речь о творчестве Гоголя. Впервые произнес его

Пушкин, и Гоголь усвоил и утвердил это понятие по отношению к отображённой им жизни: