Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

«Исследованная жизнь» самая личная среди книг Нозика, и она весьма любопытна. Во введении Нозик объявляет, что он намерен исправить ошибки: он не либертарианец и не желает, чтобы его так идентифицировали: «Мы не хотим быть преданными какому-либо одному особенному пониманию или быть к нему привязаны. Такая опасность поджидает каждого писателя. В представлении общества или в своем собственном он легко может идентифицироваться с определенной «позицией». Я сам, ранее написав книгу по политической философии, в которой излагалась определенная точка зрения, которая теперь мне представляется весьма неадекватной… особенно глубоко понимаю трудности проживания интеллектуального прошлого или бегства от него»522.

Первая глава «Исследованной жизни» озаглавлена «Умирание». После нескольких страниц незначительной, но возвышенной риторики Нозик предлагает «радикальное предложение о том, что в смерти организованная энергия личности — кто-то мог бы сказать, душа — становится управляющей структурой новой вселенной, которая вырывается под прямым углом прямо здесь и сейчас в момент ее смерти. Природа новой вселенной, ныне созданной, будет определяться уровнем реальности, стабильности, безмятежности и т.д., которого она сумела достичь за время жизни. И пожалуй, она продолжает далее вечно пребывать в роли Бога [siс] той вселенной»523. Нозик называет это «предположением». Я называю это чушью, имеющей целью самоублажение. Нозик сообщает, что эта фиктивная энергия вырывается под прямым углом, но не говорит, под прямым углом к чему.

В конце главы «Умирание» Нозик отмечает: «Я понимаю побуждение держаться за жизнь до самого последнего момента, однако нахожу более привлекательным другой подход». Он собирается рассмотреть вопрос о продуманном самоубийстве? Или о психиатрическом запрете на суицид и наказании такового принудительной госпитализацией? Разумеется, нет. Напротив, следуя своей коммунитарной самоидентификации, он рекомендует ускорить приближение конца жизни, рискуя ею ради других: «Прожив достаточно долгую жизнь, человек, у которого все еще есть энергия, разумность и решительность, может избрать серьезно рискнуть своей жизнью или пожертвовать ею ради другого человека или какого-то благородного и честного дела».

Восславляя Ганди и Мартина Лютера Кинга как примеры почти божественного благородства, Нозик ликует: «Используя свободу действий, полученную волей подвергнуться серьезному риску, изобретательность народа создаст новые способы и образцы эффективных действий, которыми другие могут воспользоваться поодиночке или совместно… кто-то может всерьез рассмотреть возможность потратить последние годы в смелом и благородном предприятии на пользу другим… не нежный уход во благо ночи или яростная борьба против умирания на свету, но, перед самым концом, яркое сияние собственным светом»524. Хорошие люди не дожидаются, когда они начнут умирать, чтобы пытаться помочь другим.

«Исследованная жизнь» и самоубийство

Сократ, которому мы приписываем высказывание «неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы жить», убил себя. Камю, философ настоящей жизни, а не воздушных замков, заявил, что самоубийство — единственная «настоящая философская проблема»525. В философии Нозика места для самоубийства не находится. Как подобает ученому гуманитарию с позицией либерала-государственника, он находит в ней место для практики, которую философы, которым следовало бы разобраться в предмете получше, ошибочно называют «суицид при помощи врача» (PAS).

В 1996 г. частная некоммерческая организация «Сострадание при смерти», учрежденная состоятельными жертвователями, как было заявлено, с целью помочь «умирающим пациентам» закончить жизнь так, как они сами этого хотят, подала иск против штата Вашингтон. Они требовали, чтобы суд признал нарушающими федеральную Конституцию нормы права, запрещающие «побуждение или помощь другому человеку в совершении самоубийства»526. Группа в действительности была группой лоббирования в пользу увеличения власти и привилегий врачей, особенно — психиатров527.

Адвокаты врачей четверых умиравших пациентов заявили, что врачи имеют защищенное конституцией право «помочь» неизлечимо больному склонному к самоубийству пациенту, выписав ему рецепт на смертельный препарат; что терминальные пациенты имеют защищенное конституцией право получить самоубийство при помощи врача; и что самоубийство при помощи врача — добросовестная медицинская помощь. То же самое утверждение было заявлено истцами в другом деле, Quill v. Vacco: «Выписывание рецепта [на смертельный препарат], которое может сделать только имеющий лицензию доктор, — сложная медицинская задача»528.