Вербера. Ветер Перемен

– Оооо! – восхищённо тяну я. – Куда уж бедной фантазии простого метаморфа до изощрённой жестокости первого паладина…

Рравеш усмехается:

– Не прибедняйся, Ирби. Со мной ты обошлась очень даже изобретательно!

Надо было оставить без внимания, но, кажется, слова паладина с некоторых пор ранят и царапают слишком сильно, особенно когда он прав. Так что я огрызаюсь:

– Ты – мой пятый хозяин, паладин. И знаешь, что у всех общее? Каждый говорит “Повинуйся приказам, метаморф. Или сдохнешь!”. Приходится быть изобретательной…

Удар попал в цель, но мне почему-то от этого совсем не радостно. Рравеш поднимается, направляется к двери, холодно и равнодушно роняет:

– Никуда не выходи, Ирби. Увидимся утром.

Не то чтобы я и в самом деле куда-то собиралась, возможность принять ванну и поспать в нормальной кровати манят со страшной силой, но всё же зачем-то проверяю, могу ли выйти. Увы, Не могу. Стоит сделать три шага от двери в коридор, и на шею начинает мягко, но очень даже навязчиво давить. Рррррравеш! Чтоб тебя!

Утром паладин собственноручно принёс завтрак и газету. Я села на удобной широкой кровати, на которой, честно говоря, прекрасно выспалась, оглядела огромную, шикарно обставленную комнату, пригубила горячий и очень вкусный шоколад… и невольно вздохнула. Нет, я всё ещё уверена, что счастье не в деньгах и даже не в их количестве, но насколько же они делают жизнь комфортнее… Впрочем, для начала мне надо вернуть себе право распоряжаться своей жизнью.

Взяла у Рравеша газету, которую он настойчиво мне протягивал, сползшее одеяло решила не подтягивать повыше. Пусть смотрит. Он сказал стараться получше, вот я и стараюсь. Разумеется, совсем не так, как этого бы хотел сам паладин.

В сегодняшнем номере газеты целая статья была посвящена некоей Марии Фильеро, и на всю страницу напечатан её портрет. Девушка была не особо красива, но зато, если верить статье, баснословно богата. Вернее, богат был её отец, и Марии должно было достаться очень много денег, как только она выйдет замуж. Автор статьи, ссылаясь на анонимный источник, сообщал, что с высокой долей вероятности Мария Фильеро сейчас инкогнито находится в городе и, более того, придёт на сегодняшний бал у главы города.

Я всмотрелась в портрет, приняла облик. Рравеш согласно кивнул. Не знаю, когда он только успел всё это провернуть, но теперь его план выглядел весьма реальным и уже даже начавшим реализовываться, даже без моего участия. Вот только…

– А на ком он женится на самом деле? Я, конечно, очень и очень бедна, но мне бы не хотелось связывать свою жизнь с ним…

– Мне тоже этого не хотелось бы, – мягко говорит паладин. И так же мягко добавляет: – Ведь тогда придётся его всё-таки убить.

– Возьму этот способ на заметку, – хмыкаю я, чувствуя необъяснимый прилив радости. А что? Врагов у меня ещё много. Пригодится.

– Говорят, у него была ещё полгода назад другая невеста. Но её отец проигрался в карты подчистую, не осталось ничего, кроме долгов, всё заложено-перезаложено… А бедная девушка до сих пор не может поверить, что Райден её разлюбил, бегает за ним. Я ещё не говорил с ней, но, думаю, она согласится.

– Я в восхищении, – серьёзно сообщаю, потягиваясь. Надеюсь, он не решит, что я снова нарываюсь? С другой стороны, просто замолчать нерешённый конфликт – а мы ведь так толком ни о чём и не поговорили – кажется мне самым неправильным…

Рравеш отслеживает моё движение потемневшими глазами и… зевает. Видимо, у него ночь не так удалась. Судя по тому, сколько он всего успел, он, возможно, вообще не спал?

– Одевайся. Мы едем за платьем, а потом беседовать с леди Веришей.

Что ж – я потянулась за платьем. Значит, и теперь не поговорим.

Я была уверена, что местная лучшая швея нас сразу же развернёт с запросом подготовить платье к вечеру. Но, видимо, паладин знал какой-то секрет, или оказался слишком щедр, а местная швея – слишком пунктуальна и исполнительна, и все остальные заказы к сегодняшнему балу уже сделала…

Так или иначе, но очень скоро я уже стояла в помещении для примерки, а вокруг меня суетились три девушки. Периодически они кололи меня булавками или иголками, и так многословно извинялись, что я никак не могла определить – правда случайно это у них получилось, или я так хорошо стою, что они проверяют, жива ли ещё.

Потом раздался звон колокольчика от входной двери, голоса, и девушки, ещё более многословно извинившись, что оставляют меня, пусть и крайне ненадолго, подхватили несколько готовых платьев и бросились в соседнее помещение. Я же старательно изображала манекен. И, как оказалось, не зря.