Вересковый мёд

— Я люблю тебя! Люблю! Прости меня! — прошептала она, вставая на цыпочки, обнимая и целуя его лихорадочно, в губы, в щёки, в шею. И гладила, пытаясь впитать ладонями прикосновения и тепло его кожи, и всё шептала, не в силах остановиться: — Прости меня! Прости, что я сбежала! Я не хотела, чтобы ты отдавал меня Рябому королю! Я не хотела, чтобы он убил тебя из-за меня! А ты ведь дал слово! Ты бы не смог его не сдержать! Но мне никто не нужен! Только ты! Не отдавай меня никому, пожалуйста…

Эти поцелуи были такие горькие и солёные от слёз и такие страстные, голодные, словно она не могла дышать до этого мгновенья, словно была под водой и только сейчас вынырнула на поверхность, глотая воздух вместе с ними.

И если бы не эта дверь, запертая снаружи, если бы не охрана, если бы не семья Адемаров, жаждущая крови, если бы не это волчье логово, не комната, в которой жила его мать…

Но так много было этих «если», что Викфорд отстранился, глядя на Эрику, взял её лицо в ладони, стирая слёзы большими пальцами, и прошептал, успокаивая:

— Я никому тебя не отдам. Слышишь? Никому. Никогда. Ты моя. Ты только моя. Моя птичка, слышишь? И ты была моей с нашего первого поцелуя в Кинвайле, я просто не понял этого тогда. Только не плачь, пожалуйста, — он прижал её к себе, прикоснулся поцелуями к виску, скользнул губами по щеке, по шее и снова обнял крепко, не в силах насытиться этими объятьями. — Скажи, что ты моя… Только моя.

— Я твоя, Вик… Я только твоя, — прошептала она тихо.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хотел это услышать…

Викфорд посмотрел ей в лицо с улыбкой и поцеловал снова. Но теперь его губы больше не были осторожными. Он подхватил Эрику, увлекая за собой словно в танце, прижимая к стене, и отпуская на волю нахлынувшее желание. Эрика почти задыхалась, потому что и сама не могла оторваться, отвечая на его поцелуи, такие жадные и горячие. И хотелось чувствовать их ещё сильнее, до боли, чтобы точно увериться в том, что всё это не сон.

Забралась руками под воротник, прижимаясь ладонями к его горячей коже, потянула завязки рубашки…

— Остановись, — хрипло прошептал Викфорд, отпуская её и хватаясь рукой за стену. — Не здесь. Не сейчас… Нас ждёт внизу лодка, и у нас совсем мало времени. Скоро встанет луна. Нам нужно бежать, — он посмотрел в ей лицо, и провел пальцами по её разметавшимся прядям. — Но если ты меня ещё раз поцелуешь, я останусь здесь и мы оба погибнем…

Эрика улыбнулась ему так сладко, и одновременно горько и как-то обречённо, и прошептала:

— Я не могу бежать прямо сейчас. Если Джералд узнает утром, что меня нет, он пошлёт погоню. Она и так рыскает по всей округе в поисках тебя. И тогда ты не успеешь его спасти. Он его убьёт, из мести… А если я останусь, то Джералд не догадается.

— Его? Ты о ком? Кого он убьёт? — непонимающе спросил Викфорд.

— Твоего отца. Ты должен сначала спасти его.

Глава 28. Сердце волка (2-я часть)

Викфорд опустился в кресло и усадил Эрику на колени, и она, обняв его за шею, принялась тихо рассказывать обо всём. О том, что узнала от Джералда. О том, что видела в подвале. О своём бегстве, сожжённом Ирвине и желудях, что ей подарил Рогатый Бог. О том, почему она сбежала, и как её нашли Адемары. Про дрожь воды и голос леса…

Свечи медленно оплывали, отмеряя время до полуночи, и оно истекало воском, так быстро и неумолимо приближая миг расставания. И Эрике казалось, что с каждой каплей воска вот так же исчезает и короткое счастье их встречи.

Она понимала, что если убежит сейчас с Викфордом, то им не спасти Брайса. Джералд поднимет на ноги всех своих псов, когда узнает. Он перевернёт в замке каждый камень и второго шанса проникнуть сюда уже не будет. Поэтому Викфорд должен уйти сейчас и придумать, как вызволить своего отца из каменного мешка под землей. Ведь если из-за неё он оставит Брайса умирать здесь, то никогда себе этого не простит. И она себе этого не простит. Вот только как ей вынести эту разлуку снова?

Эрика смотрела на хмурое лицо Викфорда, на котором играли блики огня в камине и, не удержавшись, дотронулась до его лба пальцами, разглаживая складку меж бровей. Ей хотелось прикасаться к нему губами, хотелось целовать его снова и снова, запоминая поцелуями каждую чёрточку его лица, но он её остановил…

— Эрика….

Отстранился, удерживая её руку, и она увидела в его глазах горькую правду. Что и для него расстаться с ней сейчас — это невыносимая мука. И не давать волю чувствам ещё большая мука. А каждый её поцелуй, каждое прикосновение лишь усугубляют эту пытку.

— Как ты смог пробраться сюда? — спросила она, закончив свой рассказ.