Вересковый мёд

— Не знаю, за что меня ненавидит твой ларьет, а впрочем, и неважно. Но…

Она подумала, что третьего нападения их отряд точно не переживёт, и хотя тавиррцев она ненавидела всей душой, но сейчас мысль о том, чтобы рассказать про Тьена Нье'Ригана показалась ей здравой.

— … есть ещё кое-что…

Когда Эрика рассказала о встрече с Тьеном, лицо Викфорда словно окаменело, а потом он разразился тихой бранью, не смутившись даже того, что он всё-таки в обществе дамы, да ещё и будущей королевы..

— Какого гнуса ты не сказала этого сразу?! Воистину, если я выберусь из этой переделки живым — это точно будет просто чудом-чудесным. А большим чудом будет, если я всё-таки живой довезу тебя!

Он подошёл к ней и произнёс тихо:

— Никому больше об этом не рассказывай! Если мои люди узнают, что ты это скрыла, что ты соврала про следы и свой Дар, и в результате погибло трое наших — они отомстят. Ты поняла меня?

— Да.

Она не стала спорить. Сейчас сказанное про Тьена не имело никакого значения. Тьена им всё равно не догнать, а больше ей скрывать нечего. И так будет даже лучше.

— Ты что-то необычно покладистая сегодня, — усмехнулся Викфорд, — с чего бы? Чувство вины?

Он стоял близко, даже слишком близко и это её пугало. Его взгляд и какие-то волны, исходившие от него, от которых под кожей оживали странные огненные узоры. Она сделала шаг назад.

— Я выполняю свою часть уговора — стараюсь не втянуть нас в ещё большие неприятности, — ответила Эрика, посмотрев на него в упор и усмехнувшись в ответ, — так что и ты будь добр, выполняй свою. Охраняй меня получше. А то, пока что, это у тебя получается… не очень. Если раз в два дня на нас будут нападать, до Кальвиля доедем только мы с Уилмором. Так что, лук я забираю обратно. Так и быть, помогу тебе выполнить твою часть уговора — стреляю я уж точно, лучше всех твоих псов.

Она развернулась и ушла. Смотрела потом исподтишка, как Викфорд долго говорил с Корином Блайтом, и было видно, что разговор этот напряжённый. Но в итоге его ларьет смягчился. Неизвестно что Викфорд сказал своим людям, но и их ненависть понемногу остыла.

А Эрика была в полной растерянности. Она внезапно странным образом очутилась по другую сторону от всех: от короля и Тавирры, от балеритов и своей родины, и даже от этих псов, призванных её сопровождать. И как-то так вышло, что на той, другой стороне, она оказалась вдвоём с Викфордом — человеком, чья семья уничтожила её дом, и который теперь во что бы то ни стало стремился её спасти. Это было какой-то насмешкой судьбы, каким-то испытанием её воли, потому что обстоятельства вынуждали её ненавидеть Викфорда и держаться за него. И это было невыносимо. Ей некуда было сбежать, и некуда возвращаться, а мысль о том, чтобы попасть в лапы тавиррского короля после всего, что она узнала о нём, внушала ей такой ужас, что не помогали никакие молитвы и мысли о долге перед народом.

Переночевали в небольшом селении среди холмов. Этой ночью Викфорд повсюду выставил караулы, опасаясь очередного нападения, но ночь, на удивление, прошла спокойно. А утром, одеваясь, Эрика увидела на руке странный символ, который появился на коже за эту ночь в том самом месте, где вчера руку нестерпимо жгло. Чуть пониже сгиба локтя, на внутренней стороне неярко проявился цветок, даже не цветок — бутон. Будто нарисованный под кожей тончайшим пером, он, казалось, просвечивал через неё.

Что это?

Эрика не знала. Ничего такого ей не рассказывали и не показывали во время обучения, да и ничего подобного она не видела у других.

Может так пробуждается Дар? Но… она по-прежнему не слышит голос леса!

Она долго рассматривала цветок и трогала его, но он будто спал и она ничего не почувствовала.

Следующим днём после полудня небо затянуло тучами, и повеяло влагой — откуда — то с моря надвигался дождь. Отряд торопился, погоняя лошадей, и Эрика слышала, как Кун говорит Викфорду, что осталось недолго и они уже неподалёку.

Куда отряд так торопился, она не знала, а спрашивать Викфорда не собиралась, но внезапно лес расступился, и за перекрёстком Эрика увидела каменные столбы, покрытые зелёным бархатом мха — древнее святилище называемое «Пальцы Кухулина». Они стояли широким кругом, на холме, и казалось держали на своих спинах серое небо.

И сердце у Эрики сжалось до боли, а потом забилось так сильно, что казалось, сейчас оно лопнет, разорвав грудную клетку. Руки вмиг стали ледяными и впились в поводья. Эрика привстала на стременах, вглядываясь в дымку на горизонте.

Эти камни означали только одно: там за холмом, в долине, находится Гранард — её разрушенный дом. На глаза навернулись непрошеные слёзы, и стало нечем дышать, и только одна мысль билась в мозгу, словно птица в силках…

Зачем? Зачем они приехали сюда?!