Верхний мир

Поверить не могу, что делаю такую идиотскую вещь (селфи же – дичь какая-то, если так рассудить), но это ради общего блага, понятно, да?

– Я буду делать знак мира. А вы – что угодно, чего вы там делали в те времена.

Пара секунд широко открытых глаз – вот и все, что мне нужно. Выхватив из кармана сканер, я поставила его доктору Эссо прямо против лица. Раз, молча начала считать я, два…

– А кнопку какую, ты говоришь, жать? – Разумеется, он отвел глаза за секунду до того, как лампочка стала зеленой.

– Да любую же! – взревела я, уже не владея собой.

– А, хорошо… Господи. Так, давай оба скажем «сыр» через одну…

Только сработай, а, взмолилась я про себя. Только сработай.

– Две…

Ну пожалуйста.

– Сыр!

Вспышку я едва разглядела. Как только огонек на сканере позеленел, я тихонько сунула девайс обратно в карман и вздохнула всем телом – от облегчения.

Оставалось еще найти кого-нибудь, кто сможет выкопать с его помощью досье доктора Эссо, но первый этап я с божьей помощью завершила.

Теперь пора отсюда убираться.

– Пока ты не ушла, Риа. – От звуков его голоса я подскочила уже на пороге – вот даже ручку дверную успела повернуть. – У меня есть к тебе один рандомный вопрос. Сугубо теоретического свойства.

Я молча ждала, взвинчиваясь все больше с каждой секундой.

– Мы сегодня довольно много говорили о будущем, – продолжал он. – А вот что насчет прошлого?

– Прошлого? – тупо переспросила я, гадая, куда это его понесло.

– Ну, то есть на самом деле я вот что хочу спросить: если бы ты могла отправиться назад во времени – в прошлое – и что-то там поменять, ты бы захотела?

Вопрос его долбанул меня куда сильнее, чем просто сумма слов. Может, потому, что был как гром среди ясного неба. Может, из-за смертельно серьезного тона. Или, ну да, может, дело было и в самом вопросе. Чтобы мама была жива и со мной, а не мертва и забыта, – где, в какой вселенной я бы от такого отказалась? Сердце чуть не заорало «ДА!» в ответ. Зато желудок, ухнувший куда-то вниз, понимал, что не все в жизни так просто. Я понятия не имею, что такое счастливая жизнь с мамой, одной семьей. И, что еще более важно, я не знаю этого человека и не доверяю ему.

– Врать не буду, – соврала я. – Я никогда о таком раньше не думала.

Но любопытство уже болталось между нами шалой ниточкой и ждало, когда за нее потянут.

– Какое отношение это вообще имеет к скорости света?

– Ну… – Он завесил одну из своих неприятных пауз (а я заметила, что на нем то же самое лицо, какое было при первой встрече, и еще посмотрела на ноги: они дрожали). – Такое, что свет – это ключ к путешествиям во времени. А путешествия во времени…

Он умолк, не закончив, не дав мне переварить, что я по этому поводу чувствую, – зато очень вовремя, чтобы взять себя обратно в руки.

– Поговорим об этом в следующий раз.

И застегнул куртку доверху. Каким-то образом я знала, что он на самом деле хотел сказать. Может, я и только что это разглядела, но смысл во всей своей гнутой, обманчивой логике был там, выписан у него внутри, с самого начала. Он пришел не просто так. Ему от меня что-то надо. И не зря он таскает меня лицом по всей этой математике, заставляя понять все до последней строчки, – потому что хочет, чтобы я поверила. Поверила в то, что для него – непреложный свершившийся факт.

Что путешествия во времени могут быть реальны.

Глава 9 Эссо. Сейчас

– Господи! Слава богу, ты жив!

Я бы сам не сказал лучше.

Голос шел из парящего сверху овального пятна. Я скрестил пальцы в надежде, что воздух, которым дышу, состоит из нормального земного кислорода. В глазах прояснилось. Мои молитвы услышали: педагогическая тетка стояла надо мной на коленях и улыбалась. Все отдельные черты лица выглядели гротескно преувеличенными: глаза слишком круглые; нос толщиной со спичку в переносице; губы, вполне в целом славные и пухлые, но в глубоких трещинах по краям. Однако в целом все смотрелось совершенно тип-топ.

Все-таки это был сон.

Картинка подгрузила больше деталей: со всех сторон надо мной нависали разномастные тела. Распростертый на спине на асфальте, я словно любовался собственными похоронами: лежишь себе в открытом гробу, парализованный, и пыришься, как какие-то незнакомые чуваки глядят на тебя сверху вниз – скорбят типа – и идут дальше.

– У тебя глаза стали такие темно-серые… – говорила педагогиня. – Я уже собиралась делать тебе рот-в-рот!

Она засмеялась, все еще держась наманикюренными пальцами за горло.

– Че, правда? – осклабился я.

Щеки ее залились краской, а я подумал, что не худо было бы сигануть взад по времени и выбрать в качестве первых слов новой жизни что-нибудь не такое сальное.

Сосредоточься, Эссо.

Школьная рубашка промокла от пота – в этом вашем мире снов все-таки печет, как в аду. На улице явно было меньше нуля, но жужжащая энергия того места хвостом притащилась за мной сюда, а в ушах до сих пор звенело: «Престон! Нет!!!» Я потряс головой и пошерудил в ней на предмет воспоминаний сразу перед столкновением. Когда подцепилось первое, остальные тоже хлынули – все сразу, быстро, с сердцебиением в режиме «минуту за секунду» в нагрузку.

Сон.