Верхом на ракете

Проснувшись, я узнал плохую новость: наша миссия отложена на 48 часов. У Крейтона диагностировали инфекцию верхних дыхательных путей. Впервые со времен «Аполлона-13» космический полет был отложен из-за болезни члена экипажа. То, что Джей-Оу заболел, не удивило меня — мы все были измучены. Неделя в карантине в Центре Джонсона со сдвигом фаз суточного цикла была совершенно невыносимой, а таблетки снотворного не давали хорошего, восстанавливающего сна. Я был уверен, что вся наша иммунная система пошла враздрай.

Чтобы инфекция Джей-Оу не перекинулась на остальных, его переселили из апартаментов для экипажа в неиспользуемое помещение по соседству. Он оказался в карантине внутри карантина. В шесть часов утра, когда у нас был ужин, все мы надели маски-респираторы и пошли отнести ему его порцию. Его комната представляла собой бывшее хранилище скафандров эпохи «Аполлона» с ярко-белыми стенами и потолочным освещением из множества ярких люминесцентных ламп. За исключением небольшого стола, кресла и кровати, она была пуста. Джей-Оу сидел за столом в этом ярком свете, подобном излучению сверхновой, сильно напоминая старого астронавта из финала фильма «2001: Космическая одиссея». Мы пожелали ему скорейшего выздоровления, но никто не захотел к нему приблизиться. Мы поставили поднос с едой на пол, с помощью метлы с длинной ручкой подтолкнули его поближе к столу и быстро убрались из комнаты. Джей-Оу хрипло рассмеялся нам вслед.

Болезнь Крейтона оказалась лишь началом. Джон Каспер также почувствовал себя плохо и начал принимать лекарства, и Дейв Хилмерс вскоре последовал за ним. Затем во время совещания один из астронавтов группы поддержки выбежал из комнаты, потому что его тошнило. Гостиница экипажей внезапно стала местом высокой биологической опасности. Санперсонал облачился в закрывающее все тело скафандры, чтобы очистить помещение от вирусов. Врачи потребовали от всех нас образцы мочи и кала. Я попытался проигнорировать этот дурацкий запрос, но не смог ускользнуть. Вернувшись в комнату после совещания, я обнаружил, что доктора Фил Стапаняк и Брэд Бек оставили мне нехилую напоминалку — сладкий батончик внутри контейнера для образцов. В следующий раз мне пришлось воспользоваться баночкой от молочного десерта. Когда я откладывал порцию экскрементов для контейнера поменьше, я просто застонал на пороге ванной комнаты: «Этого в инструкциях не было!»

Я засунул смердящий контейнер в пластиковый пакет и выбросил в мусорный ящик. В нем уже было больше медицинских отходов, чем на пляже в Нью-Джерси: испачканная ткань, другие емкости для сбора кала, упаковки антибиотиков и противоотечных препаратов, а также пустая бутылочка противодиарейного средства. Экипаж STS-36 состоял из ходячих развалин.

Лишь мы с Пепе не заболели, и я молился, чтобы так оно и осталось. Если вирус медленно, но верно подкосит каждого из нас, это может вызвать значительную задержку. А если я получу инфекцию последним, то окажусь в итоге крайним. Я представлял себе, что меня снимают с полета и какой-то запасной эмэс занимает мое место. Ко мне вернулась моя старая паранойя — страх, что за несколько часов до старта меня снимут с полета. Невзирая на то, что для меня это был мой третий полет, что мой значок астронавта не мог стать более золотым и что я до чертиков боялся, я нуждался в полете, как героиновый наркоман — в своей дозе. Чтобы удержать шпателем мой язык при осмотре горла, врачам пришлось потрудиться.

Глава 39 За девять минут до старта

Из-за плохого прогноза погоды попытка старта в ночь на 24 февраля была отменена еще до заправки внешнего бака. Это было весьма кстати, поскольку Крейтон все еще был не на шутку болен. Однако 25 февраля казалось подходящей датой. Прогноз на момент открытия стартового окна в полночь был благоприятным. Джей-Оу выглядел совершенным доходягой, но как-то умудрился убедить врачей, что с ним все в порядке. Мы отправились переодеваться. На этот раз я надел подгузник вместо устройства сбора мочи с кондомом. Я устал опасаться, что он соскочит. Может, в следующей жизни Господь даст мне пенис, более приспособленный для космического полета, но сейчас приходилось работать с тем, что есть. Подгузник был куда более надежным выбором.

Мы носили термобелье, которое выполняло роль лишнего защитного слоя. Теперь, когда у нас была система покидания корабля, скафандры одновременно выполняли функцию гидрокомбинезона, а длинные подштанники предназначались для того, чтобы увеличить продолжительность выживания в случае посадки на воду. Впрочем, к вопросу о выживании в Северном Ледовитом океане в зимнее время мы относились с той же иронией, что и Альфред Нойман, рисованный герой американского комического журнала. Как однажды сказал Хут Гибсон по поводу STS-27, пародируя строку из вестерна о Бутче Кассиди и Сандэнсе Киде: «Какого дьявола — при падении ты все равно помрешь».