Вернадский. Дневники 1917-1921.

Отсутствие веры в необходимость этой реформы по существу. Она необходима как политический шаг или жест, но никто не верит в ее непсихологическую ценность. Нет теперь тех идеологов ее, которые еще были в 1904—1906, когда вырабатывалась кадетская программа, которая получает осуществление в очень странной обстановке. Рассказывают, что Ден[икин] говорит: «Что же выхотите, чтобы я пустил себе пулю в лоб?» ¹⁸

Вечером у Пан[иной] – Юренев. Магда Степанова. Для нее и С. В. [Паниной] женитьба Таки [Милюковой] – огромное событие¹⁹. М. А. [Степанова} начала рассказывать об удивит[ельных] разговорах Таки о матери, которая бросила все и, проведя некоторое время у Винав[ера] на берегу Средиз[емного] м[оря] (где были и Пет[рункевичи]), в конце концов со скандалом водворилась в Лондоне у П.Н. [Милюкова]. Разговор в этом направлении был прерван Юрен[евым]. Таку страшно высоко ставит как личность М. А. — она считает, что у ней нет воли и она – любящая и нежная – сбита обстановкой дома.

Что-то моя драгоценная деточка – «нежный цветочек», который у нас есть ²⁰, — по образному выражению М. А. [Степановой]. Бедная женщина – она много переживает. Считает, что П. Н. (Милюков] терроризирован А. С. [Милюковой], которая «симулирует» сумасшествие. На фоне великих общечеловеческих событий – «мелочи» жизни. Но «мелочи» ли это, раз они касаются человеческой личности? Это все разные формы бесконечности. И в микроскопически мелком, и в бесконечных мирах Космоса мы видим одно и то же необъятное. И в крупной общественной или политической деятельности или в личных переживаниях человеческой души мы видим одно и то же. С этой точки зрения неверно то чувство, которое бессознательно проявляется у меня, когда на фоне работы таких людей, как Пав[ел] Николаевич; проявляется его личная жизнь и идет ломка его между разными проявлениями двух любящих и страдающих женщин – одной холодной и властной – другой, не менее умной, но более нежной и тоньше любящей. Эти столкновения двух правд в произведениях великих художников дают нам пути для наиболее глубокого проявления сознания – хотя бы и не логического – в человеческую жизнь.

С Юр[еневым] горячий разговор об украинск[ом] вопросе. Он чуть не плакал. Я, кажется, наговорил лишнего. Но здесь мы видим, что исчезла у него справедливость из-за огромного патриотического чувства. Он защищал деник[инский] приказ, не понимая (полуискренно?) его оскорбительную и бестактную внешность²¹. В конце концов, во всем этом отсутствие признания украин[ской] культуры, стремление дать возможно меньше, желание ее гибели и развала. Моя точка зрения для людей этого типа – хороших и умных – чрезвычайно трудна для понимания. Их гордость господствующей расы мешает им понять ее основы. Равенство по идейной сущности двух течений им почти органически неприемлемо. С. Вл. [Панина] поддерживала; она говорит, что в ЦК были страстные дебаты, не приведшие к решению, но, несомненно, П. И. [Новгородцев] стремится вносить поправки в сделанный им шаг, опрометчивый и последствия которого он не учел. Мне говорили и Павел И[ванович], и Астр[ов], и Мал[инин] о неправильном толковании приказа. Люди, по существу, желая дать minimum, не знают, чего они хотят. Мечтают задержать то, корни чего и самые живые ростки вне пределов их досягаемости. Юр[енев] тоже признает, что Р[оссия] сейчас слаба и придется идти на многое. Повторяет басни об «англичанке» – все украинское движение на деньги немцев и австрийцев! Умные люди это говорят. Совершенно также, как ограниченный князь Касаткин-Ростовский когда-то доказывал в комиссии о см[ертной] казни Государственного С[овета], что вся революция в России создана еврейс[ко]-масонской организацией! Кстати, это сейчас в разной форме говорят и Таранов[ский], и Гиляров. А в украинском вопросе такие же возможности подставляют реальному ходу явления такие люди, как Юр[енев]и Новг[ородцев].

Вернулся поздно – относительно – все спали – к Малин[овскому]. Рано проснулся. Много мыслей. Чувствую, что приходится выступать, хотя больше всего хотел бы уйти в свою научную работу, где я чувствую, что могу сейчас много дать неизвестного. И это у меня чувство новое и для меня необычное.

12/[25].IХ

Утром с Тимош[енко] и Новгор[одцевым] об Академии. Выяснили принципы. П. Ив. [Новгородцев] стал на точку зрения мою. Указывает огромные трудности утверждения Багалея. Вообще, вопрос об утверждении академиков будет представлять большие затруднения. Я считаю, что при исключении кого бы то ни было из них – нет никакой возможности вести все это дело. Выяснили свою точку ясно ему и Малинину. Неприемлема форма ученого общества «Киев[ская Акад[емия наук» с субсидией прав[ительства]: