Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Я думаю, что в этом отношении жизнь русских людей научит. Надо сознаться, что узкий и мелкий шовинизм этого движения, с одной стороны, не отвечающее действительности самохвальство, mania gloriosa58, несправедливое отношение к русской культуре, та нетерпимость, которая является одной из самых тяжелых сторон национальных движений, удивительная фальшивая политика, с другой – заслоняет живые корни этого движения, его значение как проявления человеческой личности и форму ее осознания и в окружающем. Сейчас после ряда колебаний и борьбы украинское движение в тяжелых условиях русско[го] националистического государства только закалится и, надеюсь, освободится от наносов и наростов, вызванных желанием мировой роли и отсутствием для этого реального содержания. Придется бороться в легальных рамках шаг за шагом. Способность к организации украинцы доказали, и кадры преданных работников здесь имеются большие.

Удивительно мало среди людей, охваченных этим движением, людей, которые сохраняют нетронутыми моральные принципы, когда вопрос переходит в область национальной политики: Ефремов, Стебницкнй, Носов – а если взять остальных – Багалей, Крымский, Грушевские, Корчак-Чепурковский, Ганицкий, Сушицкий и т. д., многие из которых лично порядочные люди – теряют эту порядочность, когда переходят в область национальных вожделений и национальной политики. Такие люди – слабые, но с искрой божьей, как А. Грушевский, Перфецкий, Данилевич, в конце концов совершают бесчестные поступки. В этом отношении интересна – с общечеловеческой точки зрения – биография М. С. Грушевского и не только его роль активная аморальная, но и пассивная – то, что он испытывал от окружающих в том же роде, напр[имер], в истории с его президентством в Львовском науков[ом] тов[аристве]. Прообраз дал В. Б. Антонович с его валленродизмом59?

Очень тяжелые сведения об Аде [Корнилове]. У него удар; он пишет (диктует) воспоминания. Очень тяжело ему приходилось в связи с голоданием. Ек. Ант. [Корнилова] все сама делает; Талочка [Корнилова] сделалась «уличн[ой] девочкой» и Петр Дм. Долгор[уков] говорил С. Вл. [Паниной], что он боится ее общества для своих детей. А. А. [Корнилов] страшно раздражается на дочь – С[офья] В[ладимировна] думает, что это трагедия – он едва может ее видеть – под влиянием нищеты. Поддерживал ЦК, много Долг[оруков]. Опека была после отъезда Долг[орукова] Мандельштам[ом]. Он, кажется, ничего не сделал. Я взял на себя посредничество с ЦК. Надо взять на нас Адю. Я с горечью думаю, неужели Талочка и Адя не друзья (как Адя и Володя [Корнилов]?). Мне всегда казалось, что это то же глубокое чувство, которое связывает Ниночку со мной. Очень трудный характер у Талочки. Ее критика матери была и тогда (1917) страшна. Но говорят, она сейчас маленький хулиган. Через ЦК Адя получил более 9500. До октября он обеспечен. Надеюсь, Георгий [Вернадский] ему послал.

Таганрог

Тыркова подняла вопрос о внешней политике в ЦК. Он несколько раз откладывался. Картина открывается очень тяжелая. Для меня ясно и результате внешнего положения России, что если не удастся создать силу – настоящую армию, то Россия будет по кусочкам растащена. В одном из своих писем Маклаков писал – что раз вы победили, то никто не сможет вас остановить в ваших требованиях: в связи с поляками или румынами.

Очень всех смущает Франция (гл[авным] обр[азом] Клемансо и Мандель – Пишон ничего не может сделать), ставшая на точку зрения необходимости образования ряда государств-буферов на восточной границе Германии за счет Германии, Австро-Венгрии и России. Опасность такой политики для будущего России ясна, по сейчас все растет нерасположение и Францией. Пагубность этой политики с этой точки зрения будет подчеркнута в следующем письме к парижскому представителю (Маклакову – а затем Сазонов, Чайковский, кн. Львов. По-видимому, вошел и Савинков, которого Колч[ак] хотел оставить заграницей 60. Сав[инков] указывал на монархичность этой делегации). П. Ив. [Новгородцев] разовьет эту идею сильнее.

Представительство за границей очень слабо. Тыркова развивает необходимость не дипломатии в этот момент, а оппозиционного центра. В это время К. Н. Соколов, тратящий мильоны внутри страны и для Ближнего Востока, для Англии предлагал ей 2000 фр[анков] (фунтов?). Вообще, деятельность Освага 61 (эти новые деланные слова все-таки употребляются).

Ростов. 18.IХ/[1.Х]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное