Вернуть дракона

Эйкке посмотрел на свои руки, словно именно они должны были помочь ему понять нечто важное. Потом глянул в небо. Кажется, он свой выбор уже сделал.

Глава LI

— Еще один перламутровый дракон? — изумился Тидей, когда Эйкке рассказал ему о том, что услышал от новых знакомых и что увидел собственными глазами. Они сидели на берегу моря, потому что приглашать Эйкке в стоявший почти шесть лет без хозяина дом Тидей постеснялся, а тот отказался ждать, пока старший товарищ приведет жилище в порядок: он уже соскучился по Касси и не хотел откладывать возвращение в Авгу ни на один лишний день. Однако и немедля распрощаться с Тидеем, выполнив свое обещание, Эйкке не позволяли ни совесть, ни искренняя привязанность. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Энда запретил людям нападать на драконышей, но ни слова не сказал о взрослых ящерах. А Эйкке совсем уже скоро стукнет восемнадцать. — Почему же о нем никто ничего не знал? Ведь наверняка же девочка не пожалела бы своей крови, чтобы помочь собратьям. Тем более что и противоядие у них уже было…

— Потому и скрывали, чтобы никто на девчонку охоту не начал, — отозвался Эйкке и бросил в воду попавшийся под руку камень.

— Она с рождения среди людей, и мать у нее приемная — человеческая женщина. Знала, какие мерзости можно с помощью ее крови творить, и боялась за дочь. Удивляюсь, что слухи не просочились. Но, очевидно, армелонцы умеют хранить секреты.

— Не хуже нас, — грустно улыбнулся Тидей и, следуя его примеру, тоже побеспокоил море камнем. — Решил, что будешь делать дальше? Ребята-то все уже к своим вернулись, а ты как будто не торопишься.

— Не тороплюсь, — мотнул головой Эйкке. — Обещал Касси к маме отвезти, как она совершеннолетней сделается. Так что дней десять еще точно в вашем мире пооколачиваюсь. А там — и видно будет.

Тидей не стал уточнять, что хотел увидеть Эйкке: наверняка все понимал не хуже него самого. Эйкке должен был узнать, как относится к нему Касси и ждет ли она что-нибудь от их отношений, а потом определяться с будущим. Скажи ему кто полгода назад, что он захочет остаться среди людей, решил бы, что перед ним умалишенный. А теперь сам прикидывал такую возможность. Выбрали же отец и брат Вилхе человеческую судьбу и, судя по его рассказам, ничуть потом не жалели.

Значит, было ради чего от крыльев отказываться. Вот и Эйкке нашел причину.

Возможности только не нашел. Но об этом думать совсем не хотелось. Хотя бы не сейчас.

— Удачи! — просто пожелал Тидей. — Будет дорога — заглядывай в гости. Я тебе всегда рад!

— Загляну! — улыбнулся Эйкке и крепко пожал протянутую руку. Если все у Эйкке получится, встретятся гораздо раньше, чем Тидей себе представляет. Но сначала надо было сделать наконец тот самый решительный шаг, на который у Эйкке никак не хватало смелости. Сказать Касси о своих чувствах и принять ее ответ. Кажется, последние сутки должны были развеять все сомнения в ее взаимности, но те ни в какую не желали отступать, терзая ничуть не хуже кулаков охранников в том самом подвале, откуда Касси его и вытащила. Спустилась, не побоялась разоблачения. И к дорини Селене в одиночку сходила, чтобы противоядие приготовить. И в кабинет дорра Теохариса не погнушалась забраться, чтобы кровь эту треклятую разыскать и Эйкке жизнь спасти. И целовалась с ним в темном коридоре перед самой битвой, даже не пытаясь от него отстраниться, — какие еще ему нужны были доказательства?

Эйкке в тюрьме только и думал о Касси и жалел о том, что не решился рассказать ей о своем истинном отношении. Едва не подох, не узнав, какие сладкие на вкус ее губы и какие упоительно волнующие ее близость и ее отзывчивость.

Эйкке от них совершенно терялся, зато ощущал себя небывало сильным и по-шальному счастливым. И читал в Кассиных глазах точно такой же восторг, что охватывал и его. И ничего так не желал, как объяснить, что для него это совсем не игра.

Но перед самой битвой говорить о чувствах по-прежнему казалось неуместным, а после вмешался Ксандр, потом Хедин, потом Тидей, и Эйкке все откладывал и откладывал…

Они попрощались с Касси у Арены, откуда он должен был забрать Тидея, чтобы отвезти его домой. Пока Ксандр решил пообщаться с единомышленником и пожелать ему удачи, Эйкке попытался исправить собственную оплошность и сказать наконец Касси, сколь многим он ей обязан и как ценит ее участие и доброту. Слова давались с трудом, потому что единственным, чего желал бы Эйкке в тот момент, были Кассины объятия и еще хоть пара быстрых горячих поцелуев под бесконечным звездным небом. Но долг опять требовал своего, и Эйкке зарывался все глубже, кое-как подбирая подходящие фразы и чувствуя, что делает что-то совсем не то. И когда Касси, не произносившая ни звука с начала его благодарственной речи, вдруг всхлипнула, а потом опустила голову, Эйкке в этом убедился.

— Ты… попрощаться хочешь, да? — с трудом владея голосом, произнесла она. — Больше не вернешься? Никогда?..