Вернуть дракона

Он глянул на нее исподлобья. Он не скрывал перед ребятами в подвале своего отношения к Кассандре, почему-то твердо уверенный, что все понял правильно и ему не придется потом ловить на себе сочувствующие взгляды. Но вот ошибся. И если большинство бывших сокамерников великодушно сделало вид, что ничего не произошло, Элийна явно была не из их числа.

Зря Эйкке обрадовался.

— Не серьезней, чем две недели назад, — полуправду-полуложь сказал он. — Сдюжил тогда, выкарабкаюсь и сейчас. Только жалость, ради Ойры, оставь при себе! Уж в ней я точно не нуждаюсь!

— Жалость? — удивленно переспросила Элийна. — Я, быть может, чего-то не понимаю… Я думала, ты расстался с Касси, чтобы вернуться к драконам. А выходит, все совсем не так?

— Выходит, — Эйкке сжал кулаки, глупо подумав, что по своей воле он никогда не расстался бы с Кассандрой. Глубоко вдохнул, потом посмотрел на подругу. — Зачем тебе, Элийна? Своих забот не хватает?

— Затем, что я видела, как вы с Касси смотрели друг на друга! — с неожиданной резкостью произнесла она. — Такими чувствами не разбрасываются, Эйкке! Сам Энда явился на Арену, чтобы позволить вам их сохранить! А вы что делаете?

— Может, он ради вас с Вальде явился, — усмехнулся Эйкке, ни разу не обнаглев настолько, чтобы примерить милости бога Земной Сферы на свои отношения с Кассандрой. А Элийна вон, значит, какие выводы сделала. Девчонка! — А у Касси жених есть. Только этот жених не я.

Элийна охнула и открыла было рот, чтобы сказать что-то утешающее, но тут же, вероятно, вспомнила, с чего начался их разговор, и промолчала. Только взяла руку Эйкке в свои и ободряюще ее пожала.

Эйкке уставился в пустоту. Нет, пейзаж с той горы, на которой он притаился, был весьма заманчив, да только Эйкке всей этой красоты не замечал. Не хотел. Разучился.

— Да не может этого быть! — так внезапно выдала Элийна, что Эйкке даже вздрогнул от силы ее голоса. На секунду в душу прокралась сумасшедшая надежда, что Элийна поняла нечто, ускользнувшее от Эйкке, но он тут же ее подавил. — Эйкке, я не знаю, откуда ты взял этого жениха, но Касси нужен именно ты! Вот поверь мне как женщине: то, что произошло между вами в камере…

— To, что произошло в камере, должно быть навсегда забыто, — каменным голосом произнес он. На горизонте собирались тучи, как и у Эйкке в душе. Он не хотел обсуждать Касси, но не мог просто нагрубить Элийне, навсегда отвадив лезть в чужие души: она была хорошим другом и не заслуживала подобного обращения. А Эйкке не желал лишиться еще и ее уважения. — Даже если в тот момент Касси действительно что-то ко мне испытывала, выбор она сделала совсем другой, и я не могу ее за это осуждать. Ксандр — хороший парень, он подарит ей счастье. Он человек, понимаешь, Элийна? Он даст ей то, в чем она нуждается. Спокойствие, уверенность, уважение людей — у него есть такая возможность!

— А как же ты? — кажется не поверив ни одному его слову, тихо спросила она. Эйкке посмотрел на свои руки. Слишком часто он хотел, чтобы они стали крыльями. Выпросил.

— А я дракон, — с горечью ответил он. — Чужой в их мире. Что я могу ей дать?

— Всего себя! — забыв о вечной сдержанности, воскликнула Элийна. — Неужели ты думаешь, что этого мало?

Эйкке пожал плечами. Она не сталкивалась с человеческим бытом и не знала, как сложно жить по их правилам. Илоты, дорры, шесть сотен страниц законов. И ни одного места для дракона.

— Для их мира этого слишком мало, Элийна, — заканчивая спор, ответил он. Отвернулся, давая понять, что не намерен больше открывать душу и объяснять прописные истины. Довольно и того, что он сам их понимал. И нашел в себе силы отпустить дорини Кассандру.

Элийна еще какое-то время молча посидела рядом с ним, потом решительно поднялась. И вдруг — без всякого предупреждения — отвесила ему чувствительный подзатыльник.

— Она волосы из-за тебя отрезала, дубина, а ты говоришь о какой-то корысти! — сообщила прямо ему в непонимающую физиономию и, обернувшись драконом, взмыла в нахмурившееся небо.

Эйкке впечатал кулак в камни и не почувствовал боли.

Он сам, своими ушами слышал, как Касси говорила о свадьбе с Ксандром! Он не мог неправильно ее понять, что бы Элийна тут ни придумывала! Он на смертном одре, наверное, будет вспоминать эти убившие напрочь слова: «Ксандр — мой жених, папа! Как только мне стукнет семнадцать, мы назначим день свадьбы!» Значит, сегодня! Может, и уже назначили, пока он сидит в одиночестве, жалеет себя и пытается уловить в словах Элийну хоть кроху истины. Да, отрезала, да, ради него, чтобы пронести в его тюрьму противоядие и сохранить его жизнь. Даже спрашивать не стала, как делить добытые сокровища, — отдала Эйкке и…

…рассчиталась?

А зачем потом целовалась? Зачем сама его провоцировала? Зачем позволяла ему держать себя за руку на глазах у Ксандра? И он, видя это, не одергивал невесту, даже когда она в его присутствии Эйкке обнимала. Разве так ведут себя обрученные? Разве в их близости есть место третьему?

Эйкке сжал кулаки так, что свело пальцы. Где-то вдалеке громыхнул гром, отражая раздрай в его груди.

«Ксандр — мой жених, папа!»