Вес чернил

И вот наконец среди незнакомцев возникло лицо Мэри, а потом и лица ее знакомых, которых Эстер хорошо знала. Ее окликнули, она остановилась и увидела, как четыре пары несут свертки с едой для пикника. Мэри вышагивала под руку с Мануэлем Га-Леви – она быстро взглянула на Эстер и тотчас же отвела глаза. На ее лице Эстер прочитала выражение, о котором у нее не хватило духу задуматься, но точно имевшее отношение к спутнику Мэри. Мануэль, в свою очередь, уставился на Эстер пристальным взглядом, который она уже успела забыть, так как последний раз братья Га-Леви посещали дом раввина более года назад. Едва ли не наступая старшему брату на пятки, следом семенил Альваро. За прошедшее время он превратился из ребенка в ребенка-юношу. Под руку его держала высокая и чересчур порывистая на вид девушка из семьи Канчио, которую Эстер видела в синагоге. Альваро вперился в Эстер взглядом, словно она соткалась перед ним из небытия. Его лицо омрачилось какой-то тоской, и он споткнулся на месте, заставив свою спутницу остановиться.

– Добрый день, – поздоровался он по-английски.

Эстер кивнула ему в ответ.

– Вам что, нехорошо? – озабоченно спросил юноша.

Светло-коричневое пальто, сапожки, вьющийся парик, бледные щеки и худоба делали его похожим на мальчика, играющего во взрослого мужчину. Эстер развернулась и пошла было дальше – разговаривать с Альваро ей совсем не хотелось. Да и какой от него толк?

– Нет, серьезно, вам действительно плохо, – повторил он, округляя глаза.

– Со мной все в порядке, – отрезала Эстер.

Альваро сказал что-то своей спутнице и отошел от нее. Девушка с угрюмым выражением присоединилась к остальной компании, которая успела устроиться на скамейке. Впрочем, Эстер успела заметить, как она обернулась и посмотрела на нее с видимым любопытством.

– Даже если вам и неприятно мое общество, – произнес Альваро, приблизившись к Эстер, – все равно спасибо, что дали возможность хоть ненадолго отстать от них.

Эстер подивилась легкой тени озорства, что пробежала по лицу Альваро, но оно сразу же приобрело серьезное выражение, словно юноша испугался собственной откровенности.

– А почему ты не хочешь вернуться к своей спутнице, – бросила Эстер, – чтобы приударить за ней?

Альваро открыл было рот, чтобы ответить, но тут же осекся.

Эстер покоробило от собственного сарказма, и она тут же покачала головой. Нет смысла вымещать свой гнев и ярость на том, кто не осмеливается защищаться. Однако злоба по отношению к Альваро имела другую причину: пусть он трус и ничтожество, но перед ним скоро откроется широкая жизненная дорога.

Эстер повернулась к юноше:

– Зачем я тебе нужна? Иди вон к той, – тут она показала на увитую лентами девушку на скамейке, – или найди себе кого-нибудь еще. Хоть десяток, хоть сотню! Найди себе наконец невесту.

На бледном лице Альваро появилось выражение замешательства, смешанного с испугом. Но вместо того чтобы возмутиться, он тревожно впился взглядом в Эстер, словно ожидая от нее разрешения сказать то, что у него явно накипело внутри.

– Я мог бы жениться, – сказал он, – если бы был достаточно благоразумен.

– А я нет, – резко ответила Эстер.

Альваро посмотрел на нее так, будто глазами пытался выразить то, что не осмеливались вымолвить его губы.

Его компания, видимо, решила отправиться в глубь парка, и теперь они звали Альваро к себе. Мануэль выкрикнул что-то издевательское в адрес младшего брата, но его голос заглушили порывы ветра. Спутница Альваро поднялась со скамейки, и даже издалека было заметно, как она раздражена происходящим.

– Я проклят, – прошептал юноша Эстер. – И никогда у меня не будет того, о чем я мечтаю.

– Отчего же? – громко произнесла Эстер и в тот же момент, увидев его воспаленный взгляд, заподозрила в Альваро своего таинственного и пока что безымянного жениха.

Тот жалко и доверительно взглянул ей в глаза, и Эстер не нашлась что добавить к своему вопросу.

Вокруг, словно морской прибой, рокотали чужие голоса.

– Я проклят, – повторил Альваро и отвернул свои блестящие глаза.

Эстер наблюдала, как девушка взяла Альваро под руку и повела по дорожке к остальной компании.

В животе что-то неприятно кольнуло.

А что? Она могла бы выйти замуж за такого Альваро. Он добр, и у него есть состояние. Значит, и ее жизнь будет счастливой.

Так… но разве вдова Мендоса не говорила, что жених хочет, чтобы она, Эстер, отказалась от научных штудий?

Когда-то давно, пока огонь не уничтожил покров притворства и лицемерия, Эстер могла бы стать образцовой женой, способной побороть свое желание учиться, вежливо отвечать и заявлять, что она счастлива с тем, что ей доступно. Но теперь она была совсем другим человеком. Ее сердце, человеческое сердце – то же, что у ее матери, бабушки, да и ее собственное, – стало вместилищем настоящего сонма желаний. И этому Эстер могла противопоставить только разум. Слова, книги, мысли. И пусть ее собственная карта жизни, прочерченная живой линией человеческого ума, будет выглядеть ничтожно малой, словно буквы, выцарапанные ногтем на стене темницы.