Вес чернил

Перед ее внутренним взором то и дело возникал образ Альваро Га-Леви, его овечий взгляд, его дом, дети, неотрывно смотрящие на Эстер, которая будет вынуждена притворяться матерью, – и от таких видений она невольно ускоряла шаг. Нет, этому браку точно не бывать!

Да, она ненормальная, не такая, как все девушки. Но так и должно быть.

Через некоторое время Эстер оказалась среди лотков с выпечкой и фруктами и почувствовала посасывание в желудке. Но, выскочив из дома раввина, она прихватила только свой плащ, начисто забыв про деньги. Холодало, и хотя из разных уголков парка все еще доносились веселые голоса, люди постепенно расходились по домам.

Зеленые ветви деревьев уже окутывались сумерками. Что теперь? Как выжить? Прошла всего пара часов, как Эстер вышла из дома раввина, оставшись без еды и крова, и вот результат. Ее душило понимание того, что старик прав. Либо замужество, либо каторжный труд служанки – вот и весь ее выбор.

Некоторое время Эстер бессознательно наблюдала за дородной женщиной, которая была одета в ночную рубашку и накинутый поверх нее плащ. Плечи женщины покрывал соболиный палантин, руки она спрятала в меховую муфту, а верхнюю часть ее лица скрывала черная маска. Само собой, это должна быть какая-то богатая дама, не желавшая, чтобы ее узнали, но тем не менее оказавшаяся не в силах устоять перед благоуханием весеннего воздуха – еще одна душа, на несколько мгновений отдавшаяся свободе сырого зеленого парка.

Подойдя ближе, Эстер заметила что-то знакомое в грузной походке, пухлых щеках и горделивой посадке головы. Девушка сделала еще несколько шагов, и из-под маски на нее глянули знакомые водянистые глаза. Дама с видимым усилием притормозила.

– А что, сегодня лондонским воздухом вполне можно дышать, – проговорила она.

Конечно, это была Кэтрин да Коста Мендес, мать Мэри. Ее глаза смотрели на Эстер с выражением человека, которому уже все равно – судить других или быть самому судимым. Эстер обратила внимание, что Кэтрин шла под уклон тропинки.

– Приятно видеть, что вы уже достаточно здоровы, чтобы отправиться на прогулку, – произнесла Эстер, понимая, что эти слова вряд ли обрадуют Мендес, – однако у нее уже не оставалось сил, чтобы деликатничать.

Кэтрин одобрительно что-то проворчала, но заметила:

– Да куда там! И все ж нужно присмотреть за дочерью на гулянии. Думаю, она немного пообождет меня, – добавила она, указав подбородком в сторону кареты, где уже, должно быть, сидела Мэри.

На несколько мгновений ее взгляд задержался на Эстер, и между женщинами проскользнуло молчаливое признание того, кем была Мэри и кем уж точно не была.

Они некоторое время простояли друг напротив друга, и Эстер могла слышать тяжелое дыхание Кэтрин. Становилось темно, и многие из прогуливавшихся дам боязливо спешили к выходу. Трое из них юркнули мимо, как будто только сейчас заметили приближение ночи. Приподняв платья, из-под подолов которых виднелись элегантные туфли, барышни быстрым шагом вышли за пределы парка, с рассеянным любопытством окинув взглядом Кэтрин и Эстер. Девушки вышли за ограду, причем одна из них болтала и крутилась вокруг своих товарок, хотя, кроме смеха, ничего с такого расстояния уже не было слышно. Женщин на улице стало совсем мало, да и одетые более-менее прилично мужчины тоже спешили удалиться.

– Кстати, а что ты тут делаешь? – спросила Кэтрин. – Или что-то случилось?

– Просто захотелось прогуляться по парку.

Глаза Кэтрин сверкнули из-под маски, оглядев девушку с головы до ног.

– Я тебя умоляю – в сторону церемонии! У меня уже не осталось сил на притворство.

Кэтрин отдышалась и вдруг мрачновато улыбнулась:

– В свое время мне часто приходилось лгать. Теперь же эта ложь отслаивается от меня, словно ржавчина. Не выношу больше пустых сплетен… и этот факт теперь весьма раздражает мою дочь.

Кэтрин испустила тяжелый вздох.

– Но все же меньше, чем остальное.

Она всмотрелась в лицо Эстер и кивнула, как будто бы нашла в его выражении подтверждение своим словам.

– Так что мы с тобой можем говорить друг другу правду – в этом нет ничего страшного. Понимаешь, скоро все, что ты скажешь мне, отправится вместе со мной в могилу. Поэтому я… – тут ее лицо на мгновение снова исказила гримаса, – я хотела бы услышать от тебя правду.

В парке уже стало тихо. Даже в маске, борясь с одышкой, Кэтрин все равно сохраняла горделивую осанку, которая невольно вселяла почтение.

Тут тишину нарушил чей-то громкий смех. Две дамочки в низких корсажах и ярко-красных юбках, выдававших их ремесло, уводили своих кавалеров в тенистые заросли.

– Почему вы настаиваете на том, чтобы Мэри выбрала именно меня в компаньонки? – спросила Эстер. – Теперь, когда она зовет меня с собой, то утверждает, что это по вашему настоянию.

– Ты можешь думать все что угодно, – медленно и с чувством произнесла Кэтрин, – но имей в виду, что я далеко не дура, которая склонна верить призракам и предзнаменованиям.

Эстер молча кивнула, и Кэтрин твердым голосом сказала: