Вес чернил

Эстер тихонько прикрыла за собой тяжелую входную дверь. Затем неспешно повесила плащ на крючок.

Раввин с трудом поднялся из своего кресла – его тело чрезвычайно напоминало оживший скелет.

– Кто же из ангелов смог провести тебя в целости среди воров и ночных убийц?

– Я не выйду замуж, – вместо ответа сказала Эстер.

Лицо учителя опечалилось.

– Именно так я и полагал, Эстер. Я обидел тебя своими словами.

Девушка промолчала.

Какое-то время в комнате царила тишина, нарушаемая лишь треском пылающих поленьев. Раввин нащупал прислоненную к стене трость.

– Не хочешь разговаривать – так и я тоже помолчу.

Он медленно прошел через кабинет и исчез в темной спальне.

Эстер очень хотелось пойти вслед за ним, чтобы зажечь ненужную лампу и опустить его трясущуюся голову на подушку. Но вместо этого она запалила в камине лучинку и, держа ее перед собой задубевшими от холода бледными руками, поднялась по лестнице к себе.

Глава пятнадцатая

17 декабря 2000 года

Лондон

Она поднесла страницу ближе к глазам, чтобы прочесть слишком бледную распечатку.

«Итак, я начинаю».

Перед ней на столе лежала автобиографическая рукопись еврейки-сефарда семнадцатого века. Конечно, Аарон оказался прав – это была замечательная находка, что стало понятно, когда накануне утром она прочитала его последнее голосовое сообщение.

Только слова Аарона смогли вывести ее из оцепенения после беседы с доктором Хэммондом. Как всегда, Хелен записалась к нему на утренний прием, чтобы как можно скорее забыть его рекомендации; от доктора она планировала поехать прямо в библиотеку. Но едва Хелен вышла из врачебного кабинета, как ее охватила непомерная усталость, отчего она с трудом могла сосредоточиться на дороге. Хелен сжимала руль, почти не замечая других машин. Навалившаяся на нее слабость как будто удерживала от недавних воспоминаний о словах Хэммонда или, что еще страшнее, о выражении его лица, с которым он произнес их. Неожиданно для самой себя Хелен направилась не в университет, а к себе домой. Поднявший по невероятно крутым ступеням, она отперла узкую дверь своей квартиры. Руки и ноги налились свинцом. Она толком не спала уже несколько недель. Не была ли эта чудовищная усталость трещиной в ее защитной броне, которую заметил доктор Хэммонд, намеком на то, что настал тот день, когда он начнет в приказном порядке требовать соблюдения своих требований?

Хелен вошла в квартиру, прошла через кухню, миновала прохладный коридор и наконец добралась до спальни, где опустилась на кровать, служившую ей сорок лет. Что, если бы она не пошла сегодня к врачу? Мысли ее текли очень медленно, словно тени в глубинах сознания. Или она решила больше не видеть устрашающую гору злосчастных документов и рукописей, на которые, как Хелен понимала, у нее не хватит сил? Закрыв глаза, она позволила тиканью часов заполнить ее слух и вскоре провалилась в сон, которого ей так недоставало последнее время.

Ее разбудило третье сообщение от Аарона, в котором тот нетерпеливо процитировал несколько строк из одного документа и просил, чтобы Хелен срочно ознакомилась с рукописью. Хелен сунула ноги в туфли, буквально втянула себя в машину и двинулась сквозь пробки. Поздоровавшись с Аароном, она почувствовала, что едва может связно выражаться, не говоря уже о том, чтобы найти слова одобрения. Да. Он был прав. Да, обнаруженный Аароном документ кардинально изменил все, что до этого знали о жизни, мировоззрении и образованности сефардских женщин семнадцатого века. Хелен была просто обязана выразить благодарность своему помощнику.

Но вместо этого она потеряла его.

Конечно, Аарон и сам был хорош. Но если Хелен когда-либо и воображала, как ей будет приятно сбить спесь с мистера Леви, то она ошиблась. Он избегал смотреть ей в глаза и сидел как-то странно скособочившись. Наконец он протянул ей свой перевод документа, буркнул, что нужно заменить картридж в принтере, и вышел, не сказав больше ни слова.

После того как за Аароном закрылась дверь, Хелен долго сидела, положив руки на колени и слушая ровное гудение обогревателя. Взгляд ее рассеянно блуждал по кабинету, не сосредотачиваясь ни на чем. Ей потребовалось целых десять минут, чтобы прийти в себя и открыть первую страницу перевода.

Распечатка оказалась настолько бледной, что ее едва можно было прочитать. След разума и духа семнадцатого века, утраченный почти на три столетия и наконец спасенный… лишь для того, чтобы исследованию его помешал израсходованный картридж принтера. Смешно! Но Хелен было не до смеха – уже много лет. Было ли это проблемой? Ее отсутствие чувства юмора и жесткость, вероятно, и помешали отдать должное Аарону за его открытие. Поэтому он, наверное, и ушел со смиренным выражением, которое Хелен никак не ожидала увидеть на лице Аарона Леви. И момент его триумфа обратился для него поражением… Когда же она, Хелен, успела стать такой неблагодарной?