Вес чернил

Несмотря на то что дом был полностью изолирован от городской пыли, сажи и грязи, Ривка установила строгий распорядок домашних работ для себя и Эстер. На Мэри она махнула рукой. По правде говоря, изысканные вещи в доме да Коста Мендес зачаровывали Ривку. Иногда Эстер видела, как та поглаживает вышитое полотно, или заново шлифует поверхность утюга, или добавляет к белому крахмалу индиго, чтобы сделать белье девственно-белым. Ривка не любила владельцев дома, но, видимо, считала имущество да Коста Мендес невиновным в грехах его хозяев. И пока Мэри расхаживала по дому, что-то бормоча себе под нос или фыркая, словно споря с невидимым собеседником: «Я не буду твоей подстилкой!» – добавляя со слезливой интонацией: «О да, он такой!» – Эстер спускалась на первый этаж, чтобы помочь Ривке. Теперь она благословляла тяжелую работу за то, что та помогала ей выкинуть мысли из головы. Это стало ее спасением – неужели раньше она так дорожила способностью думать? Неужели она могла испытывать влечение к деятельности своего ума, таившего, как выяснилось, ужасные вещи, вроде безликого одиночества и тишины? Бумаги, что она спрятала под своим матрасом, так и лежали нетронутыми. Эстер боялась заглянуть в них, как будто они являлись обвинителями в преступлениях, которые она не могла опровергнуть.

Ривка настояла на том, чтобы ее отпускали в город одну, утверждая, что, перенеся множество болезней в далеком галицком селе во времена детства, стала невосприимчивой к чуме. Мэри подняла было ее на смех, говоря, что Ривке лишь хочется почаще отлучаться из дома, но та не сдавалась и в конце дня отправлялась за продуктами, стараясь поспеть домой до наступления комендантского часа.

Однажды вечером, сразу же по возвращении ее из очередного похода, Эстер услышала мужской голос, доносившийся с улицы. В неверном свете, что еще проникал через окно нижнего этажа, она одеревеневшими от иголки пальцами подшивала расползшийся шов на простыне, машинально отсчитав уже третий похоронный звон колокола.

– Ну, выгляньте же, хитрые жидовки!

Конечно, это был Бескос. Простыня выскользнула у Эстер из рук.

– Вас, я вижу, стало больше!

Он стоял почти под окном и сосредоточенно глядел сквозь стекло. Эстер остановилась на полушаге, но Бескос уже заметил движение.

Его глаза уставились на нее. Лицо Бескоса осунулось и глядело как-то по-новому, не так, как раньше. Несмотря на охвативший ее страх, Эстер подумала, что с Бескосом происходит что-то неладное.

Эта странная мысль была прервана резким скрипом окна, что распахнула Мэри на втором этаже:

– Да, это так! У меня теперь есть друзья!

Бескос немного отступил назад и прикрыл рукой глаза. Он рассмеялся, словно для того, чтобы взять паузу и решить, как дальше вести себя.

Кроме Бескоса на улице никого не было. На окнах соседних домов ставни были затворены, словно заплывшие от лихорадки глаза.

– Что, у тебя новая семья? – крикнул Бескос, обращаясь к Мэри.

– А вам-то какая печаль, что я не одна? – раздалось в ответ.

– Да просто любопытно стало: кто из вас хозяйка этого публичного дома? Впрочем, как мне подсказывает интуиция, скорее всего, эта ваша седовласая подружка.

Взгляд Бескоса все еще был устремлен на Мэри, но рукой он ткнул в сторону окна, за которым пряталась Эстер.

– Судя по тому, что Томас выведал у Джона, она начала продавать свой собственный товар, – разочарованно покачал головой Бескос. – А то и вообще предлагать его бесплатно.

Неожиданно он развернулся и со всей силы ударил рукой по стене. Эстер вздрогнула, а сердце ее учащенно забилось. Сзади послышался тяжкий вздох Ривки. Бескос смеялся, даже с улицы понимая, насколько гулким будет эхо его голоса в пустых комнатах.

– Некоторые женщины настолько глупы, что бесплатно отдают единственное свое имущество, – снова заговорил Бескос. – Но уж коли я не вижу здесь новых жидовок, то хозяйка, стало быть, лысая?

До Эстер опять донесся вздох – Ривка поднялась с места, держа в руках полуразвернутый сверток.

– Вам надо бы подумать о привлечении клиентов, – не унимался Бескос. – Девки еще туда-сюда, но хозяйке явно нужен парик!

Раньше Эстер думала, что Ривка лишена способности обижаться, но ее внимание привлек звук шагов служанки, направившейся в сторону кладовки, откуда несколько секунд спустя раздался стук пестика.

Бескос подошел еще ближе к окну Эстер. Та отпрянула на несколько шагов назад, но Бескос заговорил спокойно, обращаясь только к ней.

– Мэри думает, что ей достанется состояние ее папаши, – сказал он, – и она сможет обеспечить своего отпрыска. Но тебе-то деньги безразличны, так ведь?

Эстер молчала.

– Скажи-ка, а книг здесь хватает? Достаточно ересей для тела и ума? Ведь извращенной девке помимо ласк мужчины нужна еще и целая библиотека, чтобы удовлетворять свои аппетиты, а вот честной девушке…

Голос его сорвался на крик, Бескос осекся и в его взгляде мелькнула неуверенность, но он тотчас продолжил:

– …достаточно блюсти верность и оставаться чистой.