Вес чернил

Теперь он был совершенно свободен. Аарон даже поверить не мог, как легко Патриция взяла на себя заботы о Хелен. На него нахлынуло чувство благодарности, и он едва не поцеловал библиотекаря в ее увядшую щеку.

Однако чуть погодя ему пришло в голову, что Патриция сняла с него ответственность подобно тому, как у маленького ребенка забирают зверушку, чтобы тот ее не мучил.

Да, надо было поступить иначе: нет, мэм, спасибо, но я разберусь сам. Разве не так должен вести себя мужчина… или Аарон не такой уж и мужчина?

И, ошеломленный этой мыслью, Аарон сделал то, что только полный идиот назвал бы смелым поступком. Он быстрым шагом вышел из хранилища, пересек двор и направился на исторический факультет. Он решил объявить о своей научной неудаче – так сказать, броситься на собственный меч, – чтобы доказать (кому?), что у него осталось хоть немного порядочности. Несколько месяцев он представлял себе, как начинает новую страницу своей академической карьеры благодаря сотрудничеству с Хелен, как стучится в дверь Дарси и объявляет ему, что Шекспир в его творческих замыслах уступил место более яркой и перспективной теме для диссертации. Правда, теперь, после новостей от Марисы, Аарон сомневался, что способен написать хоть что-нибудь. Тут даже не требовалось суровых суждений Хелен, которые и так эхом отдавались у него в ушах, чтобы понять, что он ни на что не способен. Он мог часами сидеть за компьютером, не родив ни слова, так что ему начинало казаться, что монитор вот-вот проглотит его. Даже новые документы, что они нашли у Бриджет, казались ему миражом, а подпись Спинозы – плодом его раздраженного воображения.

И вот он постучался в дверь кабинета Дарси – не в твидовом пиджаке, который надевал в таких случаях, а в джинсах и жеваной синей футболке. В отличие от модной небрежности Уилтона, Аарон выглядел просто неряхой. Он услышал приближающиеся шаги Дарси и вдруг понял, что проходил в этой футболке, не снимая, три дня.

Дарси открыл дверь.

– Привет, – сказал он несколько удивленно. – А мы что, договаривались о встрече?

Один лишь вид Дарси подействовал на Аарона успокоительно: квадратные линзы в металлической оправе, редеющие каштановые с проседью волосы, высокая сутуловатая фигура. Дарси имел озабоченный вид человека, погруженного в исторические труды и уверенного, что докуки реальной жизни можно доверить кому-нибудь другому, например жене.

Дарси не отпускал дверную ручку, и Аарон понял, что тому не нравится, что его оторвали от работы.

– Или вы хотите договориться?

Его отеческий тон привел Аарона в чувство, однако слова упорно не шли у него с языка.

– Ну что ж, – сказал Дарси, не дождавшись ответа. – Проходите, присаживайтесь.

Аарон последовал приглашению, но садиться не стал, а лишь оперся руками о деревянную спинку стула.

– У меня, – сказал он, – возникли определенные трудности.

На последнем слове его голос дрогнул. Он чувствовал, что совершает роковую ошибку, но теперь, в отличие от прошлых случаев, он понимал, что его привела сюда не вспыльчивость, а ощущение, что он сделан из чрезвычайно хрупкого материала, что малейший ветерок может размолоть его в прах и поэтому необходимо показаться хоть кому-то на глаза, пока не стало слишком поздно.

Сидя за столом, Дарси осторожно улыбнулся:

– Что, Шекспир дурно с вами обращается?

Аарон покачал головой. Помедлив мгновение, он сказал:

– Кажется, я запутался в своей жизни.

Кто-то прошел мимо кабинета. Дарси спросил:

– И насколько все плохо?

Аарон чувствовал, что его трясет. В горле стоял ком.

– Пока не знаю. Возможно, мне потребуется взять академический отпуск. Думаю, что нужно писать диссертацию по материалам, над какими мы работали с Хелен Уотт. Да вот из-за личных неприятностей не могу никак сосредоточиться… А тут еще Хелен никак найти не могу, – закончил он, словно мальчишка, потерявший маму в торговом центре.

– То есть как не можете найти? – резко спросил Дарси.

Аарон вдруг вспомнил, что они друзья.

– Она не отвечает на мои звонки.

Дарси нахмурился и посмотрел на часы. Но, отложив беспокойство на потом, наклонился вперед, оперся о стол локтями, сцепил ладони и произнес:

– Я бы не советовал делать резкие перемены, – тут его рука описала в воздухе фигуру и вернулась на место, – пока жизнь не войдет в ровную колею.

Дарси умолк, и Аарон понял, что тот дает ему возможность отступить, прийти в себя и минимизировать последствия того, что он только что наговорил. Но сказать ему было нечего.

– Может быть, – Дарси посмотрел на Аарона из-под нахмуренных бровей, словно пытаясь говорить на неизвестном ему иностранном языке, – имеет смысл посоветоваться с раввином?

Аарон моргнул – откуда Дарси знает, что его отец – раввин? Нет, конечно же, Дарси не знал, а просто предполагал, как многие англичане, что еврей, даже нерелигиозный, все равно предпочтет решать проблему по-еврейски, а не отправится к психологу, как все остальные. Он мог бы и обидеться на эти слова, но что толку обижаться на стереотипы? Он кивнул и чуть не расхохотался, вспомнив, что сегодня пятница.

– Да. Думаю, это не помешает, – сказал он встревоженному Дарси.