Вещная жизнь. Материальность позднего социализма

Архивные документы, исследования сексуальной и повседневной жизни в СССР, а также художественной литературы советской и постсоветской эпохи показывают, что в анекдотах отражено реальное явление: в условиях, когда в собственном доме у человека не было личного пространства (подростки жили с родителями в тесных квартирах), администрация гостиниц часто не сдавала номера на двоих без свидетельства о браке, а заниматься любовью на улице бóльшую часть года было затруднительно из‐за сурового климата, зоны общего пользования нередко становились ареной интимных отношений. Например, в Петрозаводске в начале 1970‐х годов жильцы Первомайского района регулярно обращались в милицию с просьбой очистить их дома от парочек, занимающихся сексом в подъездах и ближайших гаражах, потому что местные дети часто «становятся невольными свидетелями распущенного поведения пьяных мужчин и женщин»[306]. Стивен Харрис в книге о жилищном строительстве в постсталинскую эпоху упоминает по крайней мере один аналогичный случай[307]. Авторы работ о сексе в СССР, в частности Адриан Гайгес и Татьяна Суворова, Анна Роткирх, Игорь Кон, отмечают, что подъезды и другие схожие городские пространства: подвалы, гаражи, парки – часто служили прибежищем для молодежи, вступавшей в добрачные сексуальные отношения, или для взрослых людей, практиковавших такие отношения вне брака[308]. Марк Поповский, советский иммигрант, в 1985 году издавший книгу о сексе в СССР, назвал подъезды главным местом свиданий советских людей, не состоявших в зарегистрированном браке. Подчеркивая значимость этих пространств, Поповский привел слова одного из своих респондентов: «Мы [советские люди] рождаемся в парадном, любим в парадном и умираем в парадном»[309]. Даже все еще пуританский кинематограф ранней перестройки не мог избежать этой темы. В фильме Карена Шахназарова «Курьер» (1986), снятом по его же одноименной повести 1982 года, герои хотят вступить в интимные отношения, но не могут уединиться ни в городском парке, ни в квартире у друзей и в конце концов устраиваются в подвале многоэтажного дома, откуда их, впрочем, еще до начала близости прогоняет бдительный сосед. В словарях русского жаргона встречаются по меньшей мере два обозначения полового акта в подъезде многоквартирного дома – «ебля с перископом» (имеется в виду необходимость быть начеку на случай непрошеного вмешательства) и «биатлон»[310].

Было бы ошибкой проецировать подобные свидетельства на советскую сексуальную жизнь в целом или же вслед за Поповским делать наивные выводы о тоталитарном подавлении секса в СССР. Зато они ясно говорят, что подъезды многоквартирных домов обладали свойствами, диаметрально противоположными смыслам, которые вкладывали в них советские проектировщики. В других культурных и исторических контекстах маргинальные группы находили аналогичное применение проходным пространствам и местам общественного досуга. В книге о жизни геев в Нью-Йорке до Второй мировой войны Джордж Чонси анализирует роль публичных пространств большого города в формировании гомосексуальной культуры в США, а Джеймс Грин показывает, как парки, рыночные площади и пляжи становились местами, где формировались мужские гомосексуальные связи в крупных бразильских городах[311]. Параллели между разными типами городской модерности бросаются в глаза: советские подъезды, подобно улицам Нью-Йорка и паркам Рио-де-Жанейро, не просто служили каналами, по которым люди перемещались между домом, работой и местами отдыха и развлечения, а сами по себе привлекали людей, вступавших здесь в разнообразные отношения.