Весна священная

в пуховую подушку, когда же приносят чай, узнаю неповторимый вкус слоистого, хрустящего рогалика. Открываю «Фигаро», чтобы узнать, что тут идет в театрах, и с разочарованием, которое смягчает лишь мое нынешнее благодушие, вижу, что в опере сегодня «Фауст», а через несколько дней—«новинка», веберовский «Оберон», «Манон» — в «Опера Комик», «Мизантроп» — в «Комеди Франсэз», какая-то пьеса про мужа-жену-любовника, с кроватью на сцене, с многочисленными рогами и запутаннейшей интригой — в Пале-Рояль. Обратившись к событиям дня, узнаю, что в Лионе произошел «hold-up» 1 по-американски, финансисты переругались непонятным мне манером, а блистательный Г.П.Д. (кто же такой Г.П.Д.? Генеральный Педераст?) какого-то предприятия убил свою жену — неужели здесь еще есть мужья и жены? Какой-то газетчик упорно доказывал, как важна именно сейчас Бандунгская конференция, «Конференция третьего мира», на которой выступит Неру, о нем я слышала, и неведомый мне китаец Чжоу Эньлай. (Интересно, что еще за «третий мир»? Где он? Разве мир не один у нас, со всеми пятью материками?) Соберутся 29 африканских и азиатских стран. Меня это не касается и не трогает, ибо Латинская Америка—мир, открытый Колумбом,— никак не связана с «третьим миром». Тем более страна, где я живу, она еще в начале века была испанской колонией. Мне дела нет до «третьего мира», и я листаю газету. Так, в зале Плейель—большой блистательный концерт, будет «Эдип» Стравинского, и концерт этот входит в серию выступлений, призванных защитить культурные ценности Запада. Прекрасно, я очень рада, но и разочарована — честно говоря, и это меня не касается, но мне досадно, уж нет ли в этом туманном понятии «Запад» какого-то шовинизма, не отрицают ли здесь ценности других, дальних стран, весьма достойные признания? Защита западной культуры. Охрана западной культуры. Культура Запада... Я думаю об этом не первый раз, думала и на Кубе, довольно часто, читая издания «Диарио де ла Марина». Меня раздражало, что «Запад» — вроде бы и не на таком уж Западе, граница его проходит довольно близко. А знает ли этот Запад, освященный старыми статуями греко-римских богов, древнюю, дивную теогонию Мексики и Перу? Можно ли считать его жителями негров, которых привезли на Кубу современники Лопе, Кальдерона, Гонгоры и Сервантеса,— тех негров, чьи потомки благодаря мне станцуют обрядовые танцы на музыку, 1 Налет, грабеж (англ.). 332

созданную русским, чей холодный псевдоантичный «Эдип», лишенный воспоминаний, ободранный до костей Жаном Кокто, предстает сегодня как призрачная ценность западной культуры? Запад! Где его начало, где конец, кто определил его ценности, в каких сундуках они хранятся? Честно говоря,— это уж я знаю — великую традицию классического танца, который стал скучным и слабым в эпоху Наполеона III, спас, оживил, прославил в последние десятилетия века наш Императорский театр. Помнила я и о том, сколько нового дали Толстой, Достоевский, Чехов литературе и театру Франции, Германии, Италии, Испании, не говоря уж о нежданном вторжении на сотни сцен Ибсена и Стриндберга, хотя никто и не ждал, что можно написать что-нибудь путное там, в краю фиордов. Какой же Запад так защищается теперь, все больше пленяясь Востоком, Запад, где высокочтимые гуру разъезжают в «роллс-ройсах» по Пикадилли- Серкус, где изучают Веданту в кружках и семинарах, где создают буддийские университеты, стремясь сплавить европейский рационализм с духовностью индуизма (во всяком случае, по этому пути шел Мальро)? Какой это Запад, если здесь почитают Тибет, вникают в тайны даосизма, толкуют о тантрах и мантрах, толпами постигают мудрость дзен-буддизма, читают и перечитывают прославленный «Трактат о стрельбе из лука», пытаясь через практику коан достигнуть озаренья сатори? Какой же Запад спешит защитить свои ценности, когда здесь так любят китайскую книгу пророчеств, играют в кости на доске случайностей, а книге этой, честно сказать, далеко до гаданий на ракушках, которым занимались там Сусана-Святенькая и Панча Карденас, чей еретический храм стоял так близко от монастыря, что, ошибаясь дверью, посетитель оказывался не у ног Пречистой Девы, а у ног величавой Очун, тоже стоящей на отданном ей во власть шарике мира? И я начинала догадываться, что за стремлением защитить Запад, утонченным традициям которого больше всего грозит непрестанное и наглое американское паблисити, что за стремлением этим таится скрытый от самих себя, но вполне реальный страх перед теми, кто решил под Сталинградом исход минувшей войны. Русские первыми вошли в Берлин; Ленинград выдержал девятьсот дней блокады; люди моей крови бились до конца, когда другие сдались сразу, и все это засело в печенках—да, именно так—у очень многих. Они притворяются чистыми интеллектуалами, призывают к беспристрастной оценке духовных явлений, хвалятся защитою ценностей, на которые никто не 333