Вести о Япан-острове в стародавней России и другое

Речь идет о небольшой книге 1913 г. «Импрессионизм как господствующее направление японской поэзии»[200]. Автор книги — Ямагути Моити (1982–1920) — был полуяпонец-полурусский, студент Санкт-Петербургского университета, учившийся примерно в одно время с Конрадом, но на другом факультете. (О нем известно немного, и сведения о нем не очень достоверны — по всей видимости, из-за открывшегося туберкулеза он вскоре уехал в Японию, работал там преподавателем, умер довольно молодым.) В основу книги, как говорит сам Ямагути в предисловии, положен реферат, прочитанный автором на первом заседании Русско-Японского общества в Санкт-Петербурге в ноябре 1911 г., в работе над текстом ему помогали некоторые русские, а также японские коллеги — преподаватели того же университета.

Работа Ямагути тоже (и за 15 лет до книги Н.И. Конрада) представляет собой нечто вроде истории японской литературы в образцах и очерках, с довольно распространенным предисловием. И, как представляется, в этом предисловии впервые на русском языке были отчетливо сформулированы основные положения лирического образа японца и набросаны общие очертания классической японской поэзии, которые с тех пор, разумеется, подвергались развитию, переинтерпретациям и значительным уточнениям, однако фундаментального их пересмотра, как представляется, не произошло.

В самом деле, в эссе Ямагути приводится и краткая периодизация японской поэзии, и чисто стиховедческое описание строения пятистишии и трехстишии[201], сказано об интересе японской эстетики к деталям, мышлении конкретно-чувственными образами, и, вероятно, впервые в России в книге Ямагути прозвучали тезисы об особой утонченности и чуткости к красоте, особом отношении к природе, повышенной роли женщин в поэтическом творчестве и даже о непостижимости японской поэзии для европейского читателя, если он «недостаточно восприимчив к тонким и разнообразным проявлениям эстетической сущности человека»[202] (при этом и «богато одаренному чуткостью» читателю перевод может сделать японскую лирику доступной только в «некоторой степени»[203]).

О книге этой долгое время не было известно новым советским поколениям востоковедов, надо думать по нескольким причинам: во-первых, она вышла незначительным тиражом и скоро стала библиографической редкостью, во-вторых, ни в одной из последующих работ профессиональных востоковедов, в частности в хрестоматии Н.И. Конрада 20-х гг. и далее, она не упоминается.

Последнее обстоятельство, вероятно, имеет несколько причин. Хотя Конрад, думается, наверняка был знаком с этой работой, ссылка на нее противоречила бы тогдашним устремлениям ученого и эпохи. Во-первых, книга эта была дореволюционной, и даже более того, довоенной, отражавшей совершенно иной строй идей, иное состояние и самой литературы, и науки о ней. Ямагути Моити, высказавший ряд важных соображений о характере японской литературы, да и японского мировосприятия в целом, нашел японской поэзии место в мировой истории, определив ее как изначально «самобытный импрессионизм» (еще он называет японский вид импрессионизма «рефлективно-лирическим»), до которого в Европе, писал он, дошли совсем недавно и «через ряд сложных градаций»[204].