Ветер чужого мира

– Есть, как не быть, – ответил Корниш. – Я предлагаю вам способ остановить треклятых ранчеро. Скоро привезут мою колючую проволоку. Мы натянем ее поперек Теснины, а сами встанем позади, с оружием в руках. После чего предупредим парней с «Тамблинг Кей», что всякого, кто дотронется до проволоки, будь то человек или скотина, посчитаем нарушителем частной собственности.

– Мы, говоришь? Ты что, встанешь вместе с нами? – язвительно спросил Рассел.

– Еще как встану! – ответил Корниш, не отводя взгляд.

Чернобородый покачал головой:

– Не к добру это все, помяните мое слово.

– Биллингс, черт тебя дери! – возмутился Корниш. – Не нравится моя задумка, так предложи что получше.

Рука Рассела скользнула вниз и легла на рукоять шестизарядника в кобуре на боку.

– Езжай себе, Корниш, пока я тебя не пристукнул. И не вздумай возвращаться. Мы не хотим связываться с тобой и с твоей проклятой проволокой. Когда бы не ты с твоей болтовней, все было бы тихо-мирно. Это твоя вина, что нас выгоняют.

Корниш обвел взглядом суровые лица и убедился, что Рассел говорит за всех, кто здесь собрался. Он пожал плечами, развернул лошадь и поехал обратно к Теснине.

Вот и все, подумалось ему. Что толку сражаться с бандитами, если люди, за которых ты готов заступиться, не хотят твоей помощи? Если они желают всего-навсего поскорее убраться прочь с поджатыми хвостами?

Он отлично понимал, что за их трусостью прячется стремление уберечь свои семьи от открытой войны с ранчеро, когда поджигают дома и сеновалы, грабят хозяйства и стреляют в спину из темноты. Когда мужчина возвращается домой трупом, свисающим с седла.

Но рано или поздно наступает пора, когда мужчина должен сражаться. Когда у него норовят забрать нечто такое, чем он попросту не может поступиться. Долина Коттонвуд, сказал себе Чарли, как раз и есть это нечто; дело тут в принципе, в праве, отстаивая которое мужчина обязан взяться за оружие.

Лошадь осторожно взбиралась по склону лощины, что выводила на вершину холма над Тесниной. Корниш горбился в седле, размышляя, покачиваясь в такт медленному переступу.

Поначалу он ничего не понял. Ну звук, пусть и резкий, приглушенный расстоянием, еще один в череде прочих, среди назойливого жужжания насекомых в кустах и стрекотания белок на ветках кедров.

Звук повторился, и Корниш встрепенулся.

Выстрел!

Перепутать невозможно, это точно выстрел из ружья, хриплый и злобный на слух. А следом защелкали, будто хлысты, выстрелы из револьверов.

Корниш прикрикнул на лошадь, и та устремилась вверх. Из-под копыт полетели камни.

Перестрелка продолжалась все то время, пока Чарли добирался до вершины и гнал лошадь галопом.

С соседнего холма он наконец рассмотрел в миле от себя фургон и всадников, что размахивали револьверами.

Джо Уикс с передка правил фургоном – седая борода развевается на ветру, кнут хлещет по спинам старых коняг. Холстина на каркасе казалась изорванным парусом, как будто лодку зачем-то поставили на колеса, а лошади рвались из постромок, похожие на перепуганных кроликов.

Колесо налетело на камень, фургон взмыл и пролетел добрых шесть футов над землей, прежде чем тяжело грохнуться на склон. Но коняги не сбились с шага, а Джо Уикс все не умолкал и не уставал их нахлестывать.

Рядом с Уиксом, держа ружье, пристроился бывший бармен Стив. А подле него виднелась третья фигура, золотоволосая, в одежде в клетку. На глазах изумленного Корниша девушка вскинула ружье и выстрелила.

Чарли завопил во весь голос, подгоняя свою лошадь; этот дикий вопль шел, казалось, из потайных глубин его нутра.

Шестизарядники бандитов плевались огнем, им басовито отвечали два ружья. Пуля угодила в фургон, перебив одну из дуг, на которые был натянут холст.

Корниш привстал в седле, прицелился и выстрелил.

От борта фургона отлетели щепки, а пуля, угодив в обод колеса, с визгом улетела в небо.

Выстрелы гремели непрерывно, над бешено мчавшимся фургоном клубился пороховой дым, словно какая-то спятившая тучка решила опуститься на тент.

Вот одна из скакавших за кибиткой лошадей упала, всадник перелетел через ее голову. Ударился оземь, покатился резиновым мячиком, потом вскочил на ноги и схватился за револьвер, но снова громыхнуло ружье, и мужчина рухнул, будто на него обрушился незримый могучий кулак.

Двое других преследователей стали отворачивать. Лошади, напуганные стрельбой, слушались неохотно. Корниш оскалил зубы и выпустил последнюю пулю из барабана. Подстреленная лошадь встала на дыбы, забила копытами в воздухе, затем с жалобным ржанием повалилась наземь.

Фургон промчался мимо, подскакивая на камнях и грозя развалиться на ходу. Стив и Молли Хейс сидели на передке, стрелять они перестали.

Бранясь под нос, Корниш принялся набивать неуклюжими пальцами барабан револьвера.

Мужчина, оставшийся без лошади, быстро поднялся и побежал к кедровым зарослям. Последний всадник выжидал, держа револьвер стволом кверху; лошадь под ним пританцовывала, перебирая копытами. Высокий, угловатый, сильный, этот мужчина держался в седле с естественной грацией – сразу видно бывалого ездока.