Ветер чужого мира

– Ты был прав, – сказал я голосом не громче шепота. – Помнишь, как ты все думал насчет защитного механизма?

– У них он есть, – кивнул Вебер. – Причем самый лучший. Их не одолеть. Они не сражаются с врагом, они его ассимилируют. Превращают в самих себя. Неудивительно, что здесь никого нет, кроме этих тварей. Понятно, почему у планеты такая примитивная экология. Как только сойдешь с ракеты, считай, что с тебя сняли мерку и уже подбирают гроб. Хлебни воды, пожуй травинку, отведай мяса – и все. Все равно что упал и умер.

Из темноты в круг света вошел Оливер. Остановился передо мной и сказал:

– Вот наши записи и твой диетический набор.

– Но как же я вас брошу?

– Про нас можешь забыть! – рявкнул Парсонс. – Мы уже не люди. Через пару дней…

Он схватил фонарь, подошел к клеткам, поднял свет повыше – так, чтобы всем было видно, – и сказал:

– Смотрите.

Животных не было. Только круглые коконы. И коконы, разломленные напополам. И маленькие бычки.

Я заметил, что Кемпер смотрит на меня. Как ни удивительно, на лице его читалось сострадание.

– Нельзя тебе тут оставаться, – сказал он. – Если останешься, через несколько дней сюда явится бычок. Упадет перед тобой и умрет. По пути домой ты будешь думать, не был ли тот бычок одним из нас, и в конце концов сойдешь с ума.

С этими словами он отвернулся от меня. Все они от меня отвернулись, и я вдруг понял, что остался совсем один.

Вебер отыскал где-то топор и пошел вдоль ряда клеток, сшибая замки, чтобы выпустить новоиспеченных бычков.

Я поплелся к ракете и встал у трапа, прижимая к груди листки с отчетами и диетический набор.

Постояв немного, я оглянулся, посмотрел на ребят и понял, что никуда не полечу.

Задумался о том, в скольких передрягах мы побывали. Попытался вспомнить что-нибудь конкретное, но в голову лезли только их вечные подколы насчет моей диеты.

И еще я думал о том, как уходил куда-нибудь, чтобы поесть в одиночестве, лишь бы не чувствовать ароматов нормальной готовки. Думал, что почти десять лет питаюсь липкой массой и не могу поесть по-человечески, все из-за этой чертовой язвы.

Может, это им повезло, а не мне. Сперва окуклишься, а потом переродишься в бычка с нормальным желудком, и не надо больше париться насчет диеты. Да, бычки питаются одной лишь травой, думал я. Но им, наверное, вкусно. Едят ее с тем же удовольствием, с которым я съел бы стейк или кусок тыквенного пирога.

Короче, постоял я, подумал, размахнулся и швырнул свой диетический набор в темноту. Постарался зашвырнуть как можно дальше. А листки с отчетами бросил на землю.

Первым, кого я увидел в лагере, был Парсонс. Я подошел к нему и спросил:

– Так что у нас сегодня на ужин?

Беспокойство

Чарли Портер много лет работал младшим редактором в «Дейли таймс». Он контролировал расстановку запятых в материалах, кромсал фразы и занимался прочей чепухой. В интеллектуальном плане он представлял собой нечто вроде гибрида между ходячей энциклопедией и передвижным алфавитным указателем.

Время от времени пытливый читатель встречает упоминания о репортерах или ответственных редакторах, видит их фотографии в газетах, читает их комментарии и заметки. Но о младших редакторах, скромных тружениках гранок и верстаток, никто ничего не знает.

Обычно младшие редакторы сидят в редакции газеты за столом в форме подковы. Если они работают давно и достаточно опытны, как Чарли например, они носят зеленый козырек и нарукавники до локтей.

Внутри стола-подковы сидит заместитель главного редактора, который непосредственно руководит младшими редакторами. Он контролирует ежедневный поток новостей, выбирает из него важные и любопытные материалы, а затем передает их сидящим вокруг стола сотрудникам для редактирования и написания броских заголовков.

Поскольку объем поступающей информации огромен, младший редактор должен сделать все, чтобы максимально сократить текст поступившей к нему заметки. Это приводит к постоянным столкновениям с репортерами, которые после выхода свежего номера обнаруживают свои пышные и многословные произведения варварски обрубленными и переписанными, хотя, несомненно, более читабельными.

Когда после полудня спадает напряжение и темп работы замедляется, младшие редакторы нарушают деловое молчание и понемногу заводят разговоры. Они обсуждают поступившие новости и обмениваются версиями, как все было на самом деле. Если вы вдруг услышите их, не зная, кто они такие, вы готовы будете присягнуть на Библии, что присутствовали на заседании глобальной комиссии по важнейшим вопросам мироустройства.

Младший редактор Чарли Портер, о котором у нас пойдет речь, был человеком, терзаемым сомнениями. Он очень беспокоился, поскольку каждый день получал все новые и новые свидетельства того, что происходит нечто странное, и среди его коллег не было никого, кто, подобно ему, ощущал бы бритвенное лезвие баланса между спасением и катастрофой.

Чарли Портер был встревожен всерьез. Его беспокоили вещи, которые на первый взгляд вовсе не выглядели вызывающими тревогу.