Ветер чужого мира

– Смит. Зовите меня Смитом. Наполовину бичкомбер[25], наполовину торговец. У меня своя лавка. Туземцы дружелюбные – те, что еще живы; человек пятьдесят, пожалуй, наберется. Когда пришли японцы, меня не убили, потому что я заставлял туземцев работать, иначе…

Смит выразительно провел пальцем по горлу.

– А если джапы нас не видели? – предположил Харт.

– Ну да, как же! – фыркнул Джексон.

– Боюсь, вас заметили. Вам надо улетать.

– Топлива нет, – объяснил Харт.

– А сколько тут япошек? – спросил Джексон.

– Постоянно – около десятка, наземная команда и техники. Остальные прилетают и улетают. Порой в лагуне бывает до двадцати самолетов, а порой ни одного. Прямо сейчас все разлетелись. Иногда прибывает судно с припасами.

– До Сайпана далеко? – уточнил Харт.

– Двести пятьдесят миль. Если получится спрятаться до полуночи, я раздобуду вам топливо. Туземцы мне помогут. Они ненавидят японцев.

– Вы же сказали, что сейчас самолетов на острове нет, – заметил Джексон.

– Вчера улетели. В море сражение было.

– Это мы знаем. – Джексон ухмыльнулся.

– Значит, решено, – подытожил Харт. – Самолетов нет, никто нам не помешает спрятаться. Вы добудете топливо и…

– А зачем прятаться? – возмутился Джексон. – Давайте нападем на лагерь и заберем топливо.

В джунглях зашумело, и Смит словно растворился, как если бы просто зашел за куст и пропал.

– Куда он делся, черт побери? – Джексон опешил.

В джунглях снова хрустнуло, и писклявый, пронзительный голос потребовал:

– Рука поднять!

Японский офицер выбрался из зарослей, сжимая в руке пистолет. Следом вышли трое солдат с винтовками на изготовку.

Джексон сплюнул на песок.

– Джапы! – процедил он.

– Ваша смирно! – прикрикнул офицер. – Рука поднять!

Харт подчинился.

– Не сопротивляйся! – бросил он Джексону. – Будешь упрямиться – убьют.

Джексон неохотно поднял руки.

– Разумно, – прошипел японец. – Какая замечательный самолет! Нам она пригодится!

Он встал перед двумя американцами, посмотрел им в лицо и рассмеялся:

– Разрешите представиться. Меня зовут Матока. Раньше жить в Сан-Диего, ваша чудесная страна. Когда эта война быть закончиться, я вернуться туда и жить снова. Мне нравится Америка. Вы такие разумные быть.

– Жаль, что ты не подвернулся под мой пулемет! – прорычал Джексон. – Сразу бы по-другому заговорил!

– Допустим, ты прикончил его и солдат, – сказал Харт, – а дальше-то что?

– Дальше мы вас убить, – вставил Матока и игриво ткнул стволом пистолета Джексону в живот.

Бортстрелок криво усмехнулся и посмотрел в глаза японцу.

– Знаешь, Джо, что-то мне подсказывает, что очень скоро я вобью тебе твою ухмылку обратно в пасть заодно с зубами…

Утреннее солнце проникло в разбитое окно старой лавки Смита. Снаружи доносились стук и скрежет пил, островитяне трудились под присмотром полудюжины японских солдат, доделывая причал для гидросамолетов.

Всю обстановку хижины составляли несколько коек, груда одеял в углу, поставленные в козлы винтовки и разные бытовые мелочи.

Матока сидел за деревянным столиком и пристально разглядывал американцев. У двери застыл часовой, еще двое расположились у противоположных стен хижины.

– Итак, вы отказываетесь делиться сведениями, – произнес японский офицер.

– Мы военнопленные, – ответил Харт. – Мы сообщили все, что положено сообщать в таких случаях.

Матока подался вперед.

– Лейтенант Харт, – выговорил он с презрительной усмешкой, – это вы, американцы, до сих пор цепляться за всякие правила. Вы сами устанавливать эти глупые правила и ждать, что весь мир вам подчиняться.

– Это правила достойного поведения, – отчеканил Харт.

– Достойного!.. – Японец не сумел выговорить это выражение целиком. – На войне нет места достоинству, лейтенант. Сами посудить, этот остров быть далеко от торговых путей. Кто узнает, что с вами здесь случиться? – Он откинулся на стуле.

– Я сверну его тощую шею, – спокойно сказал Джексон, – и ни одна из тех обезьян с винтовками мне не помешает. Не прочь попытаться, а, макака?

Японец выложил на стол пистолет.

– Ваша пробовать, мистер Джексон. Ну же, не быть стесняться.

– Так у вас все козыри на руках, – проворчал Джексон.

Матока ухмыльнулся:

– Слышали, лейтенант Харт? У нас быть все козыри. Какая красивая фраза! Сказать мне, что с ваш авианосец быть?

– Пусть ваш флот разузнает, – посоветовал Харт.

– Сэр, вы забыли, – поправил Джексон, – у них флота почти не осталось. Мы славно потрудились.

Японец медленно встал. Его глаза сузились в щелочки, и он перегнулся через стол. Его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица пилота.

– Говорить! – рявкнул он.

Пилот подобрался, но промолчал. Японец замахнулся и ударил Харта в грудь. Пальцы отставили след на груди пилота, и время будто замерло.

Затем Харт начал действовать – молча, решительно и безжалостно. Его руки стиснули шею Матоки в захвате, потянули офицера через стол. Японец разинул рот в беззвучном крике, в горле у него заклокотало.

С молодецким уханьем Джексон схватил со стола пистолет Матоки и шустро развернулся. К нему приближался штык, и до острия было меньше фута. В животе похолодело, но, движимый чутьем, а не рассудком, он ухитрился изогнуться.