Ветер переменных направлений

Мы с Вилнисом все предусмотрели, и в штурманской, в ящике стола для карт, уже уложено двенадцать бутылей для сдерживания, чтоб «отстреливаться».

– Володя, ну… парочку, а? Люди просят.

– Люди на берегу живут.

Привидения слышат наш разговор, и здесь важно не перегнуть палку. Надо затянуть время и на пике страстей предстать их спасителем.

Из капа выскакивает длинный Янка.

– Кончай херней заниматься, добром просим – сходи!

Холодно парирую:

– Ты, между прочим, отвечаешь за технологию приготовления и качество продукции. Расскажи, что будешь заливать вместо вина?

Он оттянул резинку штанов.

– Я щас не только скажу, но и покажу – давай, блямба, мухой!

Страсти закипают, пора! Размышляю вслух:

– Капитан спит, конечно. Ладно, я сейчас место судна определю, потом поверну на другой курс, затем после поворота надо опять определиться. Короче, через полчаса не раньше, но боюсь, не даст. Идите хоть морды умойте, противно смотреть.

В ответ слышу не злобный, но смиренный ропот. Предварительные переговоры завершились, а на дворе уже шесть и почти светло. Старый Валдис все так же невозмутимо крутит штурвал, я с самого отхода откупорил ему бутылку, и он тянет ее потихоньку, держит тонус.

А не выпить ли и нам чашечку ароматного растворимого лиепайского кофэ? В размышлениях глотаю эту гадость.

Та-а-ак, первые пошли! Потом подтянутся механики… два штурмана… Завертится колесо «эксперимента». В восемь Яша выпрется на вахту, и дальнейшее трудно представить. Со своими он не агрессивен, а по голове без вариантов ему настучали на берегу. Позже мне стали известны подробности его прогулки в город. Слышу свист с палубы, выхожу на крыло.

– Принес?!

– Так только повернули, сейчас место возьму.

Янка заревел навзрыд:

– Володя, какое, на хрен, место?! Колосники горят! Ну давай быстрее!

– Так безопасность мореплавания! Сколько? Две просить?

– Ну сил нет! Нас десять – десять давай!

– Вы совсем оборзели!.. Все-все-все. Хорошо, десять, иду.

Внутренним трапом не спеша я спустился в коридор и осторожно заглянул в приоткрытую дверь камбуза. В клубах табачного дыма, зажав между ног кастрюлю с винегретом, дядя Миша сидит на маленькой скамеечке и сосредоточенно строгает свеклу. По ходу, он всасывает никотин, как насос, – сигарета в его выпяченных трубочкой губах стремительно тает, а столбик пепла так же стремительно растет и уже загибается книзу. Вот пепел достиг критической массы и серой кучкой рухнул в винегрет. Рука с ножом на мгновение замерла над кастрюлей – повар озадаченно рассматривал новый ингредиент, затем решительно опустилась в овощную массу и все перемешала. Он поднял голову, и мы встретились взглядами. Моя душа смеялась навзрыд, но лицо оставалось бесстрастным.

– Извини, старый, мимо пробегал. У тебя пожрать ничего нет? Что-то проголодался на мостике.

– А-а-а, Володя! – Дядя Миша смущенно улыбнулся. – Вон, возьми в кастрюле, на плите…

– Спасибо!

Я зацепил в кипящей воде пару сосисок и ринулся на мостик, в штурманской рубке вытащил из стола десять бутылок вина и крикнул вниз:

– Забирайте! Десять! Капитан злой, как собака, едва уговорил. Вы же ему обещали!

Демоны с гомоном и звоном исчезли в носовом кубрике.

Внезапно я почувствовал усталость, присел. Без десяти восемь послышались тяжелые шаги, дверь отворилась, и на мостик заплыл Яша. Я даже не успел перепрятать оставшиеся в ящике две бутылки – через сорок минут он повернет в Балтику и следующую карту вытащит именно оттуда.

– Доброе утро, Яков Егорыч! Где тот косметический кабинет, где делают такой массаж? Хочу туда!

Яша глухо сипит:

– Здравствуйте, Палыч, долгая история… Во рту сушит, бляха. Кисленького не найдется пару глотков?

– Легко! – Я достал из штурманского стола бутылку вина. – Где тебя фэйсом-то об тэйбл возили? Рассказывай!

Яков, наш третий штурман, своих не трогает. Кто, когда и с какого перепугу принял его в Коммунистическую партию, – загадка. Наверное, в армии, а в мореходку поступил после, партийных почти за просто так принимали в училище, экзамены – чистая формальность. Телосложением не Аполлон, но этакий угрюмый молотобоец с добрым сердцем, немногословный и трудолюбивый в море, на берегу он преображался. Остограммившись, Яша принимался искать ответы на острые социальные вопросы в среде правления колхоза. Его знаменитое, с намеком на боевое применение «Наболело. Хочу поговорить с тобой как коммунист с коммунистом!» бросало в дрожь не одного колхозного начальника. Вечерами в ближайшем кабачке контора подводит итоги дня. Только присели за стол – и тут вдруг Яша в дверях… С моря пришел, не успел даже переодеться.

– Привет-привет! – застенчиво улыбнется завсегдатаям и, как гриф перед ужином, скромно присядет за соседний столик. Блок вопросов у него уже готов, дело за малым. За сановным столом, конечно, замешательство, в рот ничего не лезет и не льется, а у Яши льется хорошо. Рюмка, другая – и вот он уже подступает к столику братьев по партии.

– Наболело… давай поговорим… – И хвать за селедку галстука.