Ветер Трои

Смеркалось; надо было торопиться. Мария гнала «меган» в надежде добраться до Бахчедере, где их ждал ночлег, до наступления темноты. Не удалось – стемнело слишком быстро. После долгой езды почти вслепую, полагаясь на навигатор и свет фар, они съехали с асфальта в деревеньку, где лишь в одном из всех домов горели окна. Снаружи дом был освещен лампой на недлинной жерди, под которой за столом, возле крыльца, в одиночестве сидел, попивая чай, хозяин дома. Тихонин спросил дорогу, указанную навигатором, но невидимую в сплошной тьме вокруг. Его акцент насторожил хозяина; Тихонину пришлось признаться в том, что он русский путешественник, чем сильно хозяина возбудил: никогда прежде русских к ним в деревню не заносило. Явился чай, от которого при всей спешке отказаться было невозможно… По словам хозяина, дорога, предписанная навигатором, начиналась в двух шагах, сразу за углом дома, но она, как оказалось, даже днем была опасной из-за слишком частых камнепадов, а в сплошной темноте туда и вовсе не стоило соваться. Чтобы наверняка добраться до Бахчедере, надо вернуться на шоссе и сделать немалый крюк сообразно дорожным указателям. Хозяин дома аккуратно записал на салфетке все указатели в их последовательности и на прощание вместе с салфеткой преподнес бумажный пакет с огурцами. Большие, переросшие до желтизны, они всё еще пахли влажной свежестью огорода…

Перенацелив навигатор и строго следуя салфетке, Тихонин и Мария без приключений добрались до отеля. Он располагался на холме. Вдали и вокруг во тьме мерцали на невидимых горах огни жилья. Выйдя из машины, измученная Мария облокотилось обеими руками на капот. Немного отдышалась. Потом спросила, разминая шею:

– Чем знаменито это гетто?

В ответ Тихонин рассмеялся.

– Чем я тебя развеселила? Тебя совсем меня не жаль? Я плохо выгляжу, я понимаю, но это не смешно…

– Прости, но я не о тебе… Я вспомнил о Шен Фине; расскажу тебе потом.

– Да уж, не сейчас. Но, надеюсь, не забудешь…

– Само собой, – сказал Тихонин и поспешил ответить: – Если верить пресс-релизу, тебя здесь ждет, помимо ужина с ночлегом, бассейн и весь набор водных процедур: хамам, к примеру, и, главное, массаж. Тебе он точно не помешает.

Время было полуночное, и, пресс-релизу вопреки, ужин их уже не ждал, зато все прочее оставалось к их услугам круглые сутки. Тихонин проводил Марию на массаж и пошел ждать ее в бассейне. Там под высокой, стеклянной ночной крышей стоял ровный несильный гул голосов; сонно к ним прислушиваясь, он различал лишь русские слова: соотечественники кучками толпились по углам и бортикам бассейна. Поплавав, побродив в воде, потом оставшись в ней стоять по грудь, Тихонин вдруг заснул, держась за бортик, и Мария громким гулким голосом говорила ему во сне: «Ты о чем? Может, об этом хватит? Уже сорок лет прошло» – и он ей отвечал не без ехидства: «Уже? Да неужели? А я-то зазевался, не заметил». И Мария недовольно отзывалась с прежним гулом: «Довольно, прекрати хохмить, а то утонешь». Он открыл глаза и увидел перед собой лицо Марии: она стояла в воде по самую шею, опустив ему на плечи мокрые ладони:

– Разве можно спать в бассейне? Всего на час оставила, а он тонуть собрался!.. На массаж пойдешь? Ариф хорош, и он готов.

Она обернулась, посмотрела вверх, и он невольно проследил ее взгляд. Над ним на бортике стоял высокий парень в тренировочных штанах и майке; поигрывал мускулами и приветливо улыбался. «Ариф, – подумал Тихонин, не вполне проснувшись. – Имя турецкое, но эти черные длинные ресницы, особенно верхние, что кверху загибаются, – они как у египтянина… Да, он, пожалуй, египтянин…»

– Нет, – сказал он, глядя снизу. – Поздновато для массажа.

Ариф смиренно опустил ресницы, улыбнулся и пошел прочь по краю бортика.

Тихонин вдруг проснулся среди ночи, оттого что понял: Марии рядом нет. Он сразу вспомнил, на чем прервался его сон – то были загнутые кверху черные ресницы массажиста, – и испугался. Еще не зная, что предпринять, спустил ноги с кровати – но скрипнула дверь лоджии; Мария в халате, наброшенном на плечи, вернулась к нему, виновато поеживаясь:

– Я не сплю, потому что не ужинала. Я голодна, Тихоня. У нас ничего не найдется?

Он расстроился:

– Извини, я, дурак, не позаботился, – но вспомнил вдруг: – У нас есть огурцы!

…Они сидели рядом на кровати и ели старые огурцы. Ножа, чтобы их очистить, в номере не нашлось, и жесткая кожа громко скрипела на зубах.

– Скажи, – спросил Тихонин, доев второй по счету огурец. – Как ты от него избавилась?

– Ты о ком?

– Я об опаснейшем из антидепрессантов… Потому спрашиваю, что принято считать: женщинам труднее справиться с собой, чем нам… справиться с зависимостью, я хотел сказать.

– Не знаю, – Мария отложила на тумбочку недоеденный огурец. – Просто перестала… Вернее, просто выпала из компании скучающих подруг.

– Но как ты справилась со скукой?

Мария помолчала. Поднялась, прошлась по номеру. Спросила:

– Ты и вправду хочешь знать, как я одолела скуку?

– Я же спросил! – сказал Тихонин.

– Тогда держись, я расскажу …………………………………………………………………………………………

…………………………………………………………………………………………………………………..