Ветер в ивах

Несчастный Жаб, зарывшись в угольную пыль, лихорадочно соображал, что же делать, но ничего не мог придумать.

– Они догоняют нас! – закричал машинист. – На паровозе какие-то странные люди: тюремщики, как из прошлого века, с алебардами; полицейские в шлемах размахивают дубинками; неприметные личности в потёртых костюмах и котелках – наверняка сыщики – потрясают револьверами и тростями. Все машут руками и хором кричат: «Стойте, стойте!»

Жаб повалился на колени прямо на уголь и умоляюще сложил лапки:

– Спасите меня, ради бога, спасите, добрый мистер Машинист, и я во всём признаюсь! Я не прачка, и у меня нет никаких детей – ни ангелочков, ни каких-либо ещё. Я Жаб, знаменитый мистер Жаб, землевладелец. Благодаря необыкновенной смелости и уму я только что совершил побег из ужасной тюрьмы, куда меня заточили враги. Если эти люди на паровозе схватят меня ещё раз, то закуют в кандалы, посадят на хлеб и воду, а спать придётся на соломе на полу. А ведь несчастный мистер Жаб ни в чём не виноват!

Машинист окинул его строгим взглядом:

– А теперь говори правду: за что тебя посадили в тюрьму?

– Ничего серьёзного, – пробормотал бедный Жаб, густо покраснев. – Я всего-навсего решил прокатиться на автомобиле, пока его владельцы обедали: им он на тот момент не был нужен, – и вовсе не собирался его угонять. Однако эти люди, особенно судьи, слишком строго отнеслись к моему легкомысленному и отчаянному поступку.

Машинист помрачнел:

– Боюсь, ты действительно нечестный Жаб, и, судя по всему, мне следовало бы отдать тебя в руки правосудия, но сейчас ты в беде и отчаянии, и я не брошу тебя. Во-первых, я не люблю автомобили, а во-вторых, не желаю, чтобы полицейские распоряжались у меня на паровозе. Кроме того, от вида плачущей зверушки у меня начинает ныть сердце. Взбодрись, Жаб! Я постараюсь тебе помочь. Мы ещё повоюем!

Яростно орудуя лопатами, они принялись кидать в топку уголь. Огонь завыл, искры взметнулись высоко вверх, паровоз рванулся вперёд, но расстояние между ними и преследователями медленно, но неуклонно сокращалось. Машинист со вздохом вытер ветошью лоб.

– Боюсь, Жаб, плохи дела наши: они едут налегке, и паровоз у них мощнее. Единственное, что поможет тебе спастись, это прыжок на ходу. Вот слушай: вскоре мы достигнем туннеля, за которым сразу начинается лес. Я постараюсь разогнать паровоз, мы проскочим туннель на всех парах, а тем ребятам придётся замедлить ход из-за опасности столкновения. Когда выскочим на открытое пространство, я перекрою пар и резко заторможу, а ты спрыгнешь и скроешься в лесу. Потом я опять прибавлю скорость, и пусть они гоняются за мной сколько влезет. Прыгать будешь по моей команде, так что слушай внимательно.

Они подкинули в топку ещё угля, и паровоз с рёвом и грохотом влетел в туннель, а когда выскочил в ночную прохладу с другой стороны, мирно светила луна, а по обеим сторонам пути лежал тёмный спасительный лес. Машинист перекрыл пар, резко нажал на тормоз, а Жаб встал на ступеньку, и когда поезд снизил скорость до почти пешеходной, сверху прозвучала команда: «Прыгай!»

Жаб скатился вниз по небольшой насыпи, вскочил и, целый и невредимый, бросился прятаться в лес.

Он видел, как поезд вновь набрал скорость и стремительно умчался. Затем из туннеля со свистом и рёвом выскочил паровоз. Его разношёрстный экипаж размахивал кто чем мог и кричал: «Стойте, стойте, стойте!» Когда и они скрылись из виду, Жаб от души расхохотался – впервые с тех пор, как попал в тюрьму.

Однако очень скоро ему стало не до смеха. Жаб понял, что тёмной холодной ночью оказался в незнакомом лесу без денег и шансов поужинать, вдали от друзей и дома. Гробовая тишина леса после паровозного рёва и свиста действовала ему на нервы. Жаб боялся выходить из-под сени деревьев и стал углубляться в лес, стараясь как можно дальше уйти от железной дороги.

После стольких недель, проведённых в четырёх стенах, лес казался ему чужим, неприветливым: он вроде даже насмехался над ним. Равномерный стук, издаваемый козодоем, наводил на мысли, что лес полон ищеек, которые смыкают вокруг него кольцо. Бесшумно спикировавшая сова задела его крылом, и ему на какое-то ужасное мгновение показалось, что это чья-то рука. Когда птица с насмешливым уханьем улетела, ему навстречу вышел лис и, остановившись и критически осмотрев его с лап до головы, с издёвкой произнёс:

– Эй, прачка! На этой неделе я не досчитался пары носков и наволочки. Смотри: больше такого не потерплю!

Посмеиваясь, лис важно удалился, а Жаб принялся искать камень, чтобы запустить ему вслед, но не нашёл и разозлился ещё больше. В конце концов, замёрзший, усталый и голодный, он нашёл себе убежище в дупле дерева, соорудил из сухих листьев и веток подобие постели, где и проспал крепко до самого утра.

Глава 9 Путешественники