Ветер в ивах

– Верно, – согласился незнакомец. – Я Корабельный Крыс родом из порта Константинополя, хотя, по правде сказать, и там был вроде иностранца. Ты слышал о Константинополе, приятель? Хороший город, древний и прославленный. Может, ты и о Сигурде слыхал, короле Норвегии, который прибыл туда с шестьюдесятью кораблями, и о том, как он со своими людьми проскакал по городу, украшенному в его честь лиловыми и золотыми полотнищами, и о том, как император с императрицей взошёл на его корабль и они вместе пировали там. Когда Сигурд вернулся домой, многие его товарищи остались на берегу и поступили в личную охрану императора. Вот и мой предок норвежец тоже остался там вместе с кораблями, которые Сигурд подарил императору. Что ж удивительного в том, что с тех пор мы потомственные мореплаватели. Что касается меня, то город, в котором я родился, такой же родной, как и любой хороший порт на всём побережье Англии. Я знаю их, а они знают меня. Высади меня на любом причале или пирсе, и я там буду как дома.

– Наверное, ты много путешествовал, – предположил Речной Крыс, заинтригованный. – Многие месяцы вдали от суши, нехватка продуктов и пресной воды, а ты один на один с могучим океаном, и всё в таком роде?

– Нет, – честно признался Корабельный Крыс, – такая жизнь не по мне. Я плаваю вдоль побережья и редко выхожу в открытое море. Весёлая жизнь на берегу мне так же по нраву, как морские путешествия. О эти южные порты! Их запах, ночные огни на рейде[4], романтика!

– Что ж, возможно, твой путь лучше, – заметил Речной Крыс. – Тогда расскажи об этих плаваниях, если есть желание, и что о такой жизни сможет потом, на склоне дней, поведать отважный зверёк зимними вечерами у камина. По правде говоря, сейчас моя жизнь кажется мне пресной и предсказуемой.

– Моё последнее путешествие, – начал рассказ Корабельный Крыс, – в результате которого я и оказался в этих краях в надежде найти ферму вдали от моря, одно из многих, так что вполне может служить хорошим примером моей яркой жизни. Как обычно, всё началось с семейных проблем. Мой домашний барометр показывал бурю, и я покинул Константинополь на небольшом торговом судёнышке, которое следовало к греческим островам и Леванту через древние моря, волны которых хранят память о многовековой истории. Золотые денёчки и сладкие ночи: то в гавань, то из гавани, на каждом шагу старые приятели, сон в прохладном храме или у древнего водоёма в жаркий день, а после заката веселье и песни под яркими звёздами на бархатном небе! Там мы повернули к берегам Адриатики, утопающим в янтарно-розово-аквамариновом воздухе. Мы заходили в просторные, защищённые от ветра бухты, где бродили по древним, величественным городам, до тех пор пока, наконец, однажды утром, на рассвете, не приплыли в Венецию. О Венеция, чудный город, где любая крыса может свободно разгуливать и наслаждаться жизнью, а вечером, после долгих прогулок, сидеть с друзьями на набережной Большого канала, когда в воздухе разлита музыка, на небе звёзды, а на отполированных носах покачивающихся гондол[5], так тесно приставленных друг к другу, что по ним можно перейти на другой берег канала, огоньки вспыхивают и дрожат. А еда! Ты любишь моллюсков? Впрочем, давай не будем об этом сейчас.

Он замолчал. Речной Крыс тоже хранил молчание, очарованный чудесным видением: каналами и беззвучной песней, взмывающей вверх между призрачными, отточенными волнами серыми стенами.

– Наконец мы опять взяли курс на юг, – вновь заговорил Корабельный Крыс, – и шли вдоль побережья Италии до самого Палермо, где я сошёл с корабля и провёл много счастливых дней на берегу. Я никогда не плаваю долго на одном судне – становишься ограниченным и предвзятым. Кроме того, я очень люблю Сицилию. Я всех там знаю, да и местная жизнь мне по душе. Весёлое время было у нас с друзьями на этом острове, вдали от больших городов. Почувствовав знакомую тоску, я сел на корабль, отправлявшийся на Сардинию и Корсику, и был счастлив снова ощутить морской ветер и солёные брызги.

– Но, наверное, там… в трюме, как вы его называете, очень жарко и душно? – поинтересовался Речной Крыс.

Мореплаватель, с хитрой усмешкой взглянув на него, улыбнулся:

– Я тёртый калач, да и каюта капитана меня вполне устраивает.

– И всё же такая жизнь нелегка, – задумчиво пробормотал Крыс.