Ветер в ивах

Дом! Вот все, что это значит! Эти ласковые просьбы, эти нежные шорохи! Эти невидимые руки, которые тормошат, не давая отсрочки. Но ведь думал он совсем о другом! Не о старом доме, который второпях покинул, и о котором совершенно не вспоминал с того самого дня, как открыл для себя Реку! А сейчас этот дом разослал всех послов и разведчиков, только бы любой ценой добиться его возвращения.

Как случилось, что с того яркого весеннего утра он ни разу о нем не вспомнил? О маленьком, обшарпанном, небогато обставленном, но о своем доме? Доме, который он сам себе выстроил, и куда так любил возвращаться после трудовых будней. Доме, который был счастлив его возвращениям. Не горько, не озлобленно он и теперь зашептал ему, как жаждет увидеться. Горячность его была так оправдана, мольба так понятна!

– Крысик! – в радостном предвкушении позвал Крот. – Стойте! Ну! Вернемся назад! Вы мне нужны очень!

– О, не дурите, Крот, не дурите! – нисколько не задерживаясь, призвал к порядку Крыс.

– Пожалуйста, остановитесь, Крысик! – отчаянно вопил бедный Крот. – Вы, может быть, не все поняли. Это мой дом! Я угадал его по запаху! Он действительно где-то здесь, совсем близко… И я обязан его найти, обязан, обязан! 0, идите сюда, Крысик! Прощу вас, пожалуйста, возвратитесь!

Крыс к этому времени был довольно далеко… слишком далеко, чтобы как следует разобрать просьбу Крота и заметить в голосе друга болезненные интонации. К тому же он был поглощен наблюдениями за погодой. Он не в состоянии был ловить какие-то запахи, кроме, разве что, запаха близкого снегопада.

– Крот! Нам нельзя медлить, черт подери! – прокричал он, не оборачиваясь. – Мы возвратимся сюда завтра. Что бы вы там ни нашли, я не могу позволить себе остановиться. Уже поздно, скоро пойдет снег и ко всему прочему я толком не знаю дороги! Вы лучше помогите мне со своим нюхом здесь, Крот! Скорее идите сюда, будьте умницей!

И Крыс заторопился вперед, даже не позаботившись об ответе.

Несчастный Крот стоял один посреди поля. Сердце его рвалось пополам. Рыдания накатывали, накатывали и были готовы вот-вот вырваться из плена. Но даже в такой серьезной проверке, как эта, верность другу все же взяла верх. Ни на минуту не допустил он мысли о расставании. Ветры дома продолжали слать ему заклинания, и нужна была отвага, чтобы не поддаться силе их магического действия. Резко оборвав эту нить, Крот наклонил голову вниз и, несмотря на жалобные упреки, все еще щекотавшие в носу, смиренно последовал за товарищем.

С большими усилиями ему удалось догнать ничего не подозревающего Крыса, который принялся беспечно болтать о том, какой веселый огонь из чурбачков они разведут в гостиной и какой ужин себе придумают. Наконец, когда было уже пройдено немало, и они поравнялись с пеньками у кромки подлеска, Крыс озадаченно поинтересовался:

– Послушайте, Крот, старина, вы выглядите смертельно усталым, ничего не говорите и так тяжело волочите ноги, будто они у вас свинцовые. Присядьте на минуту, Крот. Снег все еще далеко, а основная часть нашего путешествия уже проделана.

Крот удрученно опустился на пень и постарался взять себя в руки, так как уже чувствовал, что это вот-вот начнется. Рыдания, которые он так долго подавлял, отказывали слушаться. Они подкатывали выше и выше… упругие и очень нахальные, они рвались наружу… один комок… другой и так до тех пор, пока бедняга Крот не сдался и с доверительным бессилием не расплакался. Теперь он точно знал, что все, что так удачно им найдено, потеряно и не вернется.

Удивленный и напуганный Крыс некоторое время не осмеливался вымолвить ни слова. Наконец, проникнутый состраданием, он решился:

– Что случилось, старик? В чем дело? Расскажи о своем горе и позволь мне подумать о том, что я могу для тебя сделать.

Растерянный Крот давился спазмами, которые следовали один за другим и задерживали речь едва она начиналась.

– Я знаю… он облупленный, маленький, невзрачный, – судорожно вырвалось у него, – он не похож на ваши… из благоустроенных кварталов… на великолепный Жаб Холл, на огромный дом Барсука… Но это был мой…мой собственный дом… и… и… я любил его… и я ушел, я совсем о нем позабыл… а потом вдруг почувствовал его запах… на дороге, когда я позвал вас… а вы даже не захотели слушать, Крыс… и все это вспомнилось мне. а он стал таким родным! А еще вы не захотели вернуться, Крысик… и я вынужден был уйти с того места… хотя все время чувствовал там его дыхание… я думал, что мое сердце разорвется на части… Мы ведь могли подойти к нему, Крыс… и, хотя бы разок взглянуть на него… только разок… ведь он был рядом… а вы отказались, Крысик!

Воспоминания принесли новые волны скорби, и слезы опять лишили его речи.

Изумленный Крыс лишь молча похлопывал Крота меж лопаток.

Спустя какое-то время, он мрачно произнес:

– Я все понял сейчас! Какой же свиньей я был! Свинья – вот кто я! Настоящая свинья… свинья, и ничего больше!

Он подождал, пока рыдания Крота стали менее бурными и более ритмичными, пока сопения стали более частыми, а всхлипы – только в перерывах. Затем он поднялся и, как бы невзначай, заметил: