Ветра Камино

— Больше недвижимости у Нельсона не было. Есть еще около восьмисот тысяч — депозитные сертификаты, казначейские векселя, текущий счет в банке. В завещании Нельсон оставил сотню тысяч по доверенности на каждого из моих сыновей — своих единственных племянников. Это был приятный сюрприз.

— А остальное кому досталось?

— Мне, родителям — по три равных доли. А учитывая то, что стоимость имущества менее трех миллионов, нам не надо волноваться из-за налогов. Есть только один усложняющий фактор, который может вызвать проблемы. С Нельсоном всегда все было сложно.

— Офшор?

— Откуда вы знаете?

— Это повторяющаяся тема в его книгах. Кто-нибудь постоянно выводит деньги через офшорные счета. В реальности Нельсон был юристом, разбирался в международной торговле, так что я не удивлен. Он спрятал их от своей бывшей?

— Вероятно. Получив деньги за информаторство, Нельсон на сто тысяч купил акции новой венчурной компании в Кремниевой долине, но провел сделку через подставную сингапурскую фирму. Жена и ее юристы об этом не узнали.

— А как выяснили вы?

— Пару лет назад Нельсон шепнул об этом отцу. Я просмотрела все документы о разводе, акции нигде не упоминаются.

— И сколько они сейчас стоят?

— Восемь миллионов.

— Удачное вложение.

— Гениальное. Но что нам теперь с ним делать?

— Вам нужен юрист.

— Я наняла одну фирму здесь, в Джексонвилле. Мой адвокат считает, что придется все-таки иметь дело с его бывшей. Она весьма неприятная личность. Уже успела развестись со вторым мужем и сейчас живет с третьим.

— Но ведь останется много, так?

— Все. По нынешним законам сумма налогом не облагается.

— Поздравляю.

— Да уж, — тихо произнесла она. В этот момент официант принес еду.

— Извините. Это было грубо. Тут нечего праздновать.

Полли кивнула и отвела взгляд. Не притрагиваясь к тунцу, она сделала глоток чая и продолжила:

— Мне это кажется несправедливым. Деньги были вложены одиннадцать лет назад, и Салли — бывшая — не имела к этому никакого отношения. Она даже не знала ничего. Нельсону хватило ума выбрать правильные акции и скрыть это от нее. Иначе она бы все промотала. У Салли и так после развода осталось больше денег и имущества, чем у Нельсона, и теперь от меня ожидают, что я свяжусь с этой ужасной женщиной и сообщу, что ей полагается еще несколько миллионов?

— Я бы не стал этого делать, — уверенно проговорил Брюс. — Оставил бы акции на их прежнем месте и не сказал бы Салли ни слова. Утвердите завещание, закройте дело о наследстве, и пусть пройдет время.

— Вы серьезно?

— Абсолютно. Я кое-что знаю об офшорах.

— Расскажите.

Брюс сделал глоток вина и оглядел пустой зал ресторана.

— Ну, видите ли, время от времени я имею дело с редкими книгами и рукописями. Бывает, мне попадаются вещи с весьма туманными источниками, и продавец предпочитает провести сделку через офшор.

— Это легально?

— Назовем это серой зоной. Что точно нелегально — красть редкие книги, да и вообще любые книги, и я этим никогда не занимался, даже не пробовал. Но ведь невозможно посмотреть на старую книгу и сказать точно, что ее украли. Я не спрашиваю ни у продавца, ни у его посредника, украдена ли книга, потому что ответ всегда будет отрицательным. Порой у меня возникает слишком много подозрений, и я даю задний ход. В данном бизнесе в наши дни много воровства, так что я очень осторожен.

— Как интересно!

— Да, потому я этим и занимаюсь. Книжный магазин требует много времени и позволяет оплачивать счета, а деньги я зарабатываю на старых изданиях.

Полли отрезала толстый кусок тунца и теперь возила его по тарелке. Брюс почти доел салат и заказал второй бокал вина.

— В общем, я заинтригована, — произнесла Полли. — Можете привести какой-нибудь пример?

Брюс со смехом ответил:

— Нет, но давайте разберем гипотетическую ситуацию. Допустим, знакомый торговец из Филадельфии связывается со мной и говорит, что у него есть клиент. Богатые родители клиента умерли, он остался единственным хозяином недвижимости. Отец коллекционировал старые книги, и часть из них оказалась у клиента. Книги — они как драгоценности, весьма компактные и их не всегда замечают. Их можно легко вынести из дома покойного. Предположим, у клиента имеется первое издание «Улисса» Джеймса Джойса, в очень хорошем состоянии и даже в суперобложке. Он высылает мне фотографии книги. На аукционе за нее выручили бы полмиллиона, но аукционы привлекают много внимания. Клиент этого не хочет. Мы обсуждаем цену и в итоге сговариваемся на трех сотнях тысяч. Я встречаюсь с посредником где-нибудь на Карибах, он привозит книгу. Я перевожу деньги на новый счет в старом банке, и все счастливы.

— А что происходит с книгой?

— Гипотетически она останется там же, в хранилище в другом старом банке. Я подожду год, потом «прощупаю» потенциальных покупателей. Время всегда на нашей стороне. Воспоминания тускнеют. Власти теряют интерес.

— Это нечестно. — Полли наконец-то положила в рот кусочек сырого тунца.

— Наверное. А может, и нет. Допустим, клиент включил книгу в опись имущества. Откуда мне знать?

Полли съела еще кусочек, глотнула чаю и вдруг словно потеряла интерес к разговору.