Ветры низких широт

— Ладно они («они» — это были все прочие молодые мичмана), но ты же порядки знаешь, а туда же... Подумаешь, штивануло немного...

— Положим, я-то порядки знаю, — согласился Ветошкин. — Да лейтенант мой не шибко их сегодня придерживается. Должно быть, выворачивать его собирается. Позеленевший весь.

— А ты что — ладошки ему собрался подставлять? — спросил мичман из БЧ-5.

— Что я собрался ему подставлять, это мое дело, — сердито проговорил Ветошкин. — Только я в чужие разговоры не встреваю, попрошу и моим разговорам не мешать.

— Хотел только совет дельный дать.

Козлюк оторвал глаза от тарелки с борщом.

— Прежде чем хотеть, надо хотелку иметь, — заметил он тому мичману. — Сказали правильно, так незачем к чужим словам свои притягивать. Чужие слова не буксир. Понятно, маслопупый?

— Так точно, — подтвердил, усмехаясь, мичман, но Козлюк уже перестал к нему цепляться, и дальше ужинали молча, молча же и расходились из кают-компании. Качало уже так, что в коридоре швыряло от одной переборки к другой, и тут уж, понятное дело, было не до разговоров.

Глава вторая

1

Дуло и качало и вторые сутки, и третьи. Облака приподнялись, и, хотя небо сплошь было серым и солнце не проглядывало, видимость стала приличной. Супостаты не появлялись, только изредка в стороне, невидимый простому глазу, пролетал самолет-разведчик, который прислушивался и приглядывался к тому, что делал «Гангут» и, видимо, расставлял радиобуи, предполагая, что «Гангут» должен был привести за собой лодку. Впрочем, что предполагали супостаты, об этом можно было только догадываться, а вот то, что они, выслав накануне шторма истребители-бомбардировщики, базирующиеся в основном на авианосцах, явно увели «Гангут» в сторону, стало очевидным. Ковалев тогда срезал курс, сам пытаясь выйти к ним на рандеву, если так можно сказать, и теперь мало-помалу приходил к мысли, что он, мягко говоря, дал им провести себя. Если он еще сутки продержится на этом курсе, то очень скоро окажется на старой морской дороге, и, значит, подошла пора выбирать новый румб.

«Ну где же этот чертов авианосец? — думал Ковалев. — Ведь он явно бродит где-то поблизости. И, наверное, не один. И он меня видит, а я его не вижу. — Он прикусил нижнюю губу, покрутил головой. Вахтенный офицер заметил это, скосив глаз на командира, и неприметно усмехнулся, тут же нахмурился, сделав вид, что записывает что-то в вахтенный журнал, хотя писать, в общем-то, было нечего. — Может, поднять вертолет? Пусть-ка он их пощупает... Но ведь мне приказали не авианосец щупать, а лодку искать».

Ковалев спрыгнул с «пьедестала», зашел в штурманскую рубку, склонился над столом: желтым пятнышком подсветка указывала местоположение «Гангута» в этом беснующемся океане. Это положение никак не устраивало Ковалева.

— Вот что, штурман, — сказал он, — рассчитайте-ка курс на сутки. Завтра мы должны выйти вот в эту точку. Пойдем зюйдовее. Дайте ваши предложения.

— Есть, — сказал Голайба, который тоже считал их нынешний курс весьма сомнительным.

Из штурманской рубки Ковалев вышел прямо на открытое крыло: океан уже хорошо прозыбался, пахло йодом и теплой солью, как в солеварне. «Гангут» шел по ветру со скоростью, равной амплитуде волны, и его качало не так сильно. Ветром наносило с кормы дымом, который был и горек, и зловонен среди распаренного океана.

«Они не спешат к нам навстречу — это факт, — подумал Ковалев. — Значит, наше движение их не беспокоит. Если же мы окажемся в заповедном районе, они сами обнаружатся. Просто, как Ньютоново яблоко. Следовательно, надо найти это Ньютоново яблоко, убедиться, что оно существует, а потом уже подумать и о золотой иголке. — Он сложил губы трубочкой, но свистеть не стал. — Значит, сперва Ньютоново яблоко, потом золотая рыбка. Впрочем, золотая рыбка не потом, а всегда».

Он вернулся в ходовую рубку и поднялся к себе на «пьедестал». Его поджидал Сокольников.

— Ты, кажется, начинаешь разговаривать сам с собою.

— Да?.. А знаешь, приятно побеседовать с умным человеком.

— Считаешь нас, грешных, недостойными оппонентами?

— Считаю, но только себя.

— А если серьезно?

— Боюсь наделать ошибок и, кажется, уже допускаю их.

— Так может... — начал было Сокольников, желая дальше сказать: «Посоветуемся», но Ковалев перебил его:

— Преждевременно. Тут пока нет коллективной игры.

Из штурманской рубки высунулся Голайба, прокричал:

— Товарищ командир, предлагаю курс...

Ковалев кивнул:

— Добро... Вахтенный офицер, ложитесь на курс...