Ветры низких широт

— Спасибо, сами грамотные. Знаем, в какую дверь войти.

Ковалев пошевелился на своем «пьедестале» и опять усмехнулся.

— Вишь ты, старпому концерта по заявкам захотелось. Скажи радистам, — обратился он к Сокольникову, — пусть поставят «Дорогой дальнею да ночкой лунною...».

— Таких не держим.

— Это почему же?

Сокольников неопределенно кивнул головой, хотел, видимо, что-то сказать, но скрипнул динамик, и чистый, молодой, почти звонкий голос доложил:

— Ходовой, БИП. Неопознанная цель. Пеленг... Дистанция...

— Так, — весело сказал Ковалев и спрыгнул с «пьедестала», быстро прошел к локатору, уставился в экран, на котором стало высвечиваться желтое пятнышко. — Вахтенный офицер, готовность номер один. Штурман!

— Есть штурман.

— Рассчитайте курс право пять.

Именно в эту минуту или чуть позже Суханов и доложил, что акустики обнаружили надводную цель, и хотя Ковалев приказал им докладывать постоянно, нужды в этом особой не было — цель уже надежно вели локаторы. Но ведь там, где бродят призраками надводные цели, могут оказаться и подводные. Ковалев, правда, не верил в такую удачу, но чем черт в прошлые годы только не шутил!..

— Ходовой, БИП. Цель номер один. Пеленг... Дистанция... Цель номер два. Пеленг... Цель номер три...

— Не мелочимся, — сказал Ковалев, набросил на плечи реглан и вышел в неуютную сырость, которая наотмашь хлестнула его по лицу. Он взял у вахтенного сигнальщика бинокль, оглядел колеблющийся горизонт или по крайней мере то, что должно было в обычное время составлять горизонт. Следом появился Сокольников с Бруснецовым. «Чего-то они сегодня парочкой бродят», — подумал Ковалев и спросил у вахтенного сигнальщика:

— Не видно?

— Никак нет, товарищ командир.

Ковалев вернул бинокль сигнальщику, сказав при этом:

— Справа по носу должна обозначиться групповая цель.

— Они что же — подрезают нам курс? — спросил Сокольников.

— По всей видимости, — помедлив, сказал Ковалев. — Я хочу пропустить их и перейти к ним на левый борт.

— А они согласятся на твой маневр?

— Комиссар, не трави душу. Я не знаю, с чем они там могут согласиться или с чем не согласиться, но если они не пустят меня на левый борт, значит, им почему-то не хочется, чтобы мы туда пошли. Четыре вымпела — это ведь, комиссар, не шутка.

— Пять, товарищ командир! — громко, пересиливая шум океана, крикнул из ходовой рубки вахтенный офицер. — Только что объявился пятый.

— Спасибо, вахтенный офицер, уважил, — промолвил Ковалев. — Только кричать ни к чему. Мы тут на ухо не тугие. — Он повернулся к Сокольникову: — Вот тебе и вся арифметика — пять к одному. Только не говори мне, что они испугались нас. Они не слабаки и нас не испугались, тем более что и мореходы они неплохие, но пять вымпелов против одного — это ведь тоже что-то значит.

— Товарищ командир! — доложил сигнальщик. — Справа по носу цель. Курсовой...

Все схватились за бинокль, но и без оптики уже был виден одиночный огонек на тревожной черной воде, на самом краешке такого же черного и тревожного неба.

— Молодец, сигнальщик! — сказал Ковалев. — Продолжайте наблюдение.

— Цель номер два. Справа по носу. Курсовой... Цель номер три...

— Все пять? — спросил Ковалев, ни к кому прямо не обращаясь и все-таки обращаясь только к старпому, и тот это понял, сказал, как всегда не торопясь с ответом:

— Так точно.

— Передайте в БИП. Пусть поторопятся с классификацией.

Бруснецов прошел в рубку, пробыл там не более трех минут, тем не менее Ковалев недовольно сказал:

— Вас только за смертью посылать. Ну что у них?

— По классификации БИПа. Цель номер один — фрегат. Цель номер два — фрегат. Цель помер три — крейсер. Цель номер четыре — авианосец. Цель номер пять — эсминец.

— Прекрасно, полный набор. Вот теперь, комиссар, давай маленько и помитингуем. Им, как, впрочем, и нам тоже, по древней мудрой логике делать в этой дыре нечего. Или они, скажем так, пасут тут свою лодку, боясь, что мы с ней вступим в контакт, или полагают, что мы с собою привели лодку. Такого мнения, кстати говоря, придерживается и командующий. Фрегаты с эсминцем, попомните меня, завтра же начнут рыскать возле нас, как молодые борзые, и одновременно контачить нашу лодку. А те двое — авианосец и крейсер будут держаться немного в стороне.

Огоньки на горизонте вытягивались в цепочку, корабли там, видимо, шли кильватерным строем. Обогнать эскадру, чтобы выйти к ней на левый борт, как этого хотел Ковалев, было уже невозможно. А приотстав, пропустив ее, «Гангут» рисковал бы потерять ее из виду: она и мешала ему, но она же была и нужна. Ковалев понимал, что своими действиями супостат или подтвердил бы его догадки, или по тем же действиям он понял бы, что все его догадки — это всего лишь гадание на кофейной гуще.

Головной огонь свернул влево и резко пошел на сближение с «Гангутом». Уже стали видны его бортовые огни.

— Фрегат? — спросил Сокольников.

— По всей видимости... — Ковалев не успел договорить: на фрегате замигал сигнальный прожектор. — Старпом, вы не успели прочесть?

— Запрашивает нас, кто мы и куда следуем, — бесстрастным голосом ответил Бруснецов.