Вихри эпох

Густые переплетения дубовых ветвей расступились, и отряду открылся вид на небольшое подворье: хижина с небольшим огородом, плетёная изгородь, покосившиеся ворота.

Дом был один и совсем небольшой, поэтому опцион, не таясь, подошёл к двери и загромыхал рукоятью гладия по деревянному косяку. Таиться и прятаться от хозяев в планы Марка не входило – а если бы кто-то вдруг имел что-то против их вторжения, офицер без раздумья пустил бы меч в ход.

К счастью для хозяев, дома их не оказалось. Еды, правда, тоже не было, да хижина и не производила впечатления, что тут можно чем особо поживиться.

Деловито перевернув все горшки, опцион разложил на большом дощатом столе остатки от добычи Тита, достал поясной кинжал-пугио и с сосредоточенным видом стал кромсать на части хлебные ломти.

Брут на правах новобранца был отправлен добывать дрова для очага; Квинт, буцинатор[2] из легиона Марка, но какой-то другой когорты, уселся на пол и начал осторожно снимать с бесчувственного трибуна измятый металлический панцирь.

– Осмотрите раненых вместе с Луцием, – кивнул ему опцион. – А я пока проверю ещё раз участок.

Дом был холодным, но это ничего не значило – хозяева могли вернуться в любой момент. Вернувшись в дом вместе с Брутом, тащившим огромную охапку сухих веток, опцион вставил широкую доску поперёк дверной ручки, и теперь дверь снаружи открыть стало невозможно. Затем, когда огонь уже разгорелся, а солдаты с кусками грубо смолотого хлеба заняли места на лавке и постеленной на полу медвежьей шкуре, Марк решил провести перекличку.

– Луция и Брута я знаю, – кивнул он легионерам. – А вы откуда, парни?

Бывший легионный трубач передёрнул плечами, протягивая руки к огню:

– Я – Квинт Панноний, буцинатор второй когорты, Девятнадцатый Ливийский.

– Корвус Серпентий, тессерарий первой центурии девятой когорты, Семнадцатый Морской, – поднял ладонь в приветствии молодой легионер. У него почти не было ран, но ещё в первый день битвы германская стрела выбила Корвусу глаз, поэтому всё его лицо было перемотано кровавой повязкой. Всю дорогу тессерария тошнило и шатало, и было настоящим чудом, что он смог самостоятельно добраться до хутора вместе с остальным отрядом.

– Руфус Когенс, шестая центурия, четвёртая когорта, Восемнадцатый, – лаконично пробурчал сидевший рядом с ним солдат, не отрываясь от своего пайка. – С нами был ещё знаменосец из моей когорты, Анквиринний. Его кто-нибудь видел?

– Он остался там[3], – мрачно махнул головой куда-то в сторону леса другой полулежавший на медвежьей шкуре легионер. – Сигнифер шестой когорты, Восемнадцатый. Гай Кассий.

– Итак, – подвёл итог опцион, оглядывая своё небольшое воинство. – Нас всего восемь. При этом среди нас есть несколько тяжелораненых, мальчишка, который ещё не умеет держать меч, и Гней Флакк, который… кстати, как он? – повернулся Марк к Луцию.

– Дышит, – пожал плечами разведчик. – Я же не лекарь… Но панцирь ему точно больше ни к чему, – кивнул легионер на сваленную в углу хижины окровавленную груду металла.

– Будем надеяться, он придёт в себя. – Опцион поворошил угли. – Луций!

– Я, – отозвался легионер.

– Он в порядке? – вопросительно посмотрел на солдата Марк.

Вместо ответа легионер протянул руку к мешку, лежавшему рядом с ним, и бережно развязал стягивавшие его тесёмки. Затем разведчик развернул ткань и благоговейно выложил лежавший внутри предмет на стол.

– Ух-ты… – прошептал Брут, непроизвольно потянувшись вперёд и широко распахнув глаза.

– Никогда не видел его так близко, – пробормотал Руфус.

На грубых досках лежал золочёный Орёл – священный символ легиона, срезанный с древка.

– Это Девятнадцатого, – молча пояснил опцион. – Последний из трёх. Секст подхватил древко у аквилифёра, когда того убили. Сейчас для нас самое главное, чтобы Орёл оказался в Риме. Остальное – не важно.

Все взгляды были прикованы к золотой поверхности Орла. Всполохи пламени из очага отсвечивали яркими бликами на его грубо отлитой поверхности, и в душе каждого из солдат возникало какое-то до боли знакомое чувство единства и воинского братства. Легионеры вдруг перестали чувствовать себя израненными и бежавшими с поля боя недобитками, а вновь осознали себя как единый отряд – небольшой, но вполне боеспособный, готовый выполнить любую поставленную командиром задачу.

– Опцион, – сказал Луций. – Командуйте. Вы единственный офицер, и до момента, пока трибун не встанет на ноги, вы наш командир – командир всего Девятнадцатого.

Марк, осознавая торжественность момента, с серьёзным лицом кивнул разведчику.

– Благодарю за верную службу, солдаты, – ответил он. – Мы не знаем, выжил ли кто-нибудь ещё в этой бойне, и что происходит сейчас с нашими гарнизонами на юге и западе. Поэтому будем считать, что мы единственные римляне на территории провинции Великая Германия. Главная задача, которая стоит перед нами – любой ценой доставить Его домой. – Опцион выставил указательный палец в направлении стола, на котором лежал Орёл.