Вихри эпох

Пилот «Родины» хорошо знал своё дело, и Казанцев с Колокольцевым даже задремали в своих ложементах, пока Громов связывался с Землёй, получал новые вводные, направлял различные запросы и получал разрешения. Наконец, корабль отстыковался от станции, и Глеб включил систему солнечной ориентации.

– Так, просыпаемся, – пробормотал Громов, наблюдая через оптический коллиматор за линией земного горизонта. – Сейчас будем начинать торможение.

– Мы тут, – зевнул Колокольцев. Казанцев немного сместил скафандр и развернулся к иллюминатору.

– Корабль сориентирован, проверяю положение… – доложил в ЦУП пилот. Через несколько минут из микрофона донеслось подтверждение всех координат и пожелание удачной посадки.

– Даю отсчёт, – угрюмо пробормотал Глеб. – Десять, девять, восемь…

Реактивная струя хлестко ударила из сопла, тормозя космический корабль. Казанцеву уже неоднократно приходилось садиться, поэтому он просто продолжал смотреть в иллюминатор. Для астрофизика эта посадка была вторая по счёту, поэтому он инстинктивно вцепился в подлокотники и начал вертеть по сторонам головой.

– Подтверждаю отключение двигателя торможения, – доложил в ЦУП пилот, и программист почувствовал, как перегрузки вновь исчезли, зато корабль начало понемногу закручивать.

– Теперь держитесь, – откинулся в кресле Громов, – пару минут тошниловки – и мы дома.

«А для меня-то приключения ещё даже не начались», – подумалось Казанцеву. «Интересно, а с кем меня поставят? Хорошо бы, если с кем-нибудь из моего набора. Хотя много ли из них сейчас на Земле?..»

Корабль, мелко вибрируя, начал вхождение в атмосферу.

* * *

Собрание предполагалось провести в усечённом составе: основное совещание по «Афродите» прошло уже несколько дней назад, без участия космонавтов. Сегодняшнее же заседание было организовано по инициативе Саврасова именно с целью посвятить непосредственных участников экспедиции во все детали и ответить на их потенциальные вопросы.

А вопросов по поводу предстоящего полёта не могло не возникнуть.

По дороге в корпус Агентства Казанцев, решив немного развеяться и поехав на собственной машине, вспоминал и прокручивал в своей голове всё, что он слышал и помнил про «Афродиту».

* * *

Это была тёмная, мрачная и, пожалуй, самая таинственная страница в истории мировой космонавтики, упоминать вслух о которой в Агентстве уже много лет считалось дурным тоном.

К путешествиям к другим мирам человечество готовилось долго и упорно. Высадки на Луне почти столетней давности в счёт не шли: для полёта на Луну кораблям не приходилось покидать магнитосферу Земли, а сам полёт длился смехотворные несколько суток. Конструкторы понимали, что высадить человека на другую планету и вернуть его после этого обратно на Землю – задача, на порядки более трудная, чем полёт к нашему естественному спутнику.

Первый старт к Марсу был запланирован в НАСА на великое противостояние начала тридцатых, однако по ряду причин, связанных с финансированием и урезанием бюджета, старт каждые два года переносился и в итоге был окончательно отложен на неопределённый срок.

Параллельно с американскими разработками в российском космическом Агентстве полным ходом шла проработка концепции полёта к Венере.

Такой выбор был обусловлен рядом причин: во-первых, руководство Агентства (в то время его директором был ещё Виталий Григорян) обоснованно сомневалось, что наши конструкторы сумеют посадить человека на Марс раньше, чем американцы, а высаживаться вторыми в подобной ситуации было едва ли лучше, чем вовсе не высаживаться.

Венера же была планетой, обычно не рассматриваемой учёными как потенциально пригодная для высадки и какого-либо дальнейшего освоения, поэтому и шансы сделать высадку на неё первыми были значительно выше.

Кроме того, полёт к Венере имел ряд других несомненных плюсов. Относительная близость Солнца значительно облегчала вопрос питания электроэнергией корабля от солнечных батарей во время подобной экспедиции, да и орбита Венеры позволяла сократить длительность самого полёта сразу на целые месяцы, по сравнению с марсианской экспедицией.

Однако все эти плюсы с лихвой компенсировались агрессивностью венерианской атмосферы, плотность которой местами в сотню раз превышала земную. Гигантские температуры, способные расплавить свинец и олово, а также чрезвычайная кислотность среды делали практически невозможным посадку какого-либо аппарата на поверхность Венеры.

И тем не менее план по высадке человека на вторую по счёту от Солнца планету было решено реализовать.