Винный сноб

– Точно! Она спрашивает: «А где в вашей карте Просекко?» А тебе хочется ответить: «Ну же. Ты ведь можешь позволить себе что-нибудь получше».

Помимо прочего, Виктории приходилось предугадывать отношение посетителей к ней самой. С гостями более зрелого возраста следовало вести себя с особой почтительностью и скромностью.

– Увидев меня, они сразу думают: «Кто эта девочка? Чего это она вздумала продавать нам вино? Чтобы обобрать нас? Она же ничего не смыслит в этой работе», – рассказывала Виктория. – Первым делом ты должна продемонстрировать им свое уважение. Всегда.

Она не стала бы предлагать пожилым гостям «помочь» им с выбором, а спросила бы, не может ли «принести» им что-нибудь.

– Ни в коем случае не должно показаться, что ты пытаешься их чему-то учить. Эти люди разменяли восьмой десяток. Не нам их учить.

Жены гостей были сродни минному полю для молодых привлекательных девушек-сомелье вроде Виктории. При устройстве на работу начальник сразу ее предупредил, что эти дамы непредсказуемы. Да, с ними были проблемы. Когда Виктория работала в Morini, другом ресторане тех же владельцев в Верхнем

Ист-Сайде, одна дама разнесла Викторию в пух и прах в отзыве на каком-то сайте, решив, что та заигрывает с ее мужем. Теперь Виктория всегда обязательно улыбается жене и специально спрашивает, что та хотела бы выпить. Интересуется, не хочет ли она попробовать вино. «Подтягиваю блузку, чтобы вырез декольте не был слишком глубоким».

Лиз энергично закивала, соглашаясь:

– Если приходит пара, нужно всегда подходить и улыбаться жене («Здравствуйте, как дела?»), чтобы она не подумала, что ты пытаешься соблазнить ее мужа и вытряхнуть из него побольше денег.

Чары Виктории действовали на мужчин безотказно. И она этим пользовалась.

– Подходя к ним, ты должна знать и помнить о том, что они будут видеть в тебе потенциальный объект для соблазнения, – сказала она. – Если за столиком молодые ребята, они развесят уши. Можешь уболтать их на что угодно. Им все будет интересно. Может, потому, что хотят с тобой переспать, а может, потому, что вы с ними примерно одного уровня.

В общем, главное – определить, чего ждет гость от вашего взаимодействия, и оправдать его ожидания. Пожилая пара искала слушателя, который восторгался бы их роскошным образом жизни. Мужчины часто жаждали банального восхищения.

– Звучит кошмарно, но мужчины ищут признания, – сказала Виктория. – Побалуй их самолюбие: «Прекрасный выбор!», «У вас отличный вкус!», «Поздравляю, у вас очень большой пенис!», «Замечательное вино!».

* * *

После этого я стала внимательнее наблюдать за общением Виктории с посетителями, хотя что-то разобрать в общем шуме, сохраняя при этом безопасную дистанцию до ее столиков, было довольно трудно. Время перевалило за семь вечера, пошла вторая волна посетителей. Обеденный зал был полон, но час пик еще не наступил. Стоимость бутылок, которые мы вынимали из погреба, неумолимо ползла вверх: Миани Риболла-Джалла 2012 года (250 долларов), Довисса Шабли Премье-Крю 2004 года (275 долларов), ДАнжервиль Вольне Премье-Крю 2011 года (400 долларов), Килсе-да-Крик Каберне-Совиньон 2011 года (525 долларов). Мы с Викторией дегустировали каждую откупоренную бутылку, наслаждаясь потрясающими букетами классических вин.

– Ты обслуживаешь не просто богатых людей, а миллиардеров, и это здорово, потому что они могут заказать что угодно, – с довольной улыбкой сказала она.

Франческо умыкнул для меня глоток Бордо из своего заказа Шато Леовиль Лас-Каз 2004 года (495 долларов), пожаловавшись, что столик отказался от декантации, хотя следовало бы согласиться, потому что вину нужно раскрыться. (Не каждый считает, что декантация этому способствует: Эмиль Пейно утверждает, что лишняя аэрация может навредить тонким ароматам напитка. А вот одержимый наукой о питании Натан Мирволд, автор книги «Кухня в стиле модерн» [Modernist Cuisine], советует «гипердекантировать» старые вина из Бордо, взбивая их в блендере до состояния пены.) Время шло, и вновь прибывавшие гости становились, за неимением лучшего слова, мягче. Они были одеты исключительно в кашемир, шелк и кожу молодых животных.

На моих глазах Виктория вылила в раковину бутылку вина стоимостью 300 долларов. Оно оказалось пораженным пробковой болезнью: пробка начала разрушаться с выделением трихлоанизола, отчего напиток приобрел привкус влажного картона. Кто-то потратил 190 долларов на два бокала сладкого бордоского из Шато Д'Икем. Гости из нижнего зала для спецобслуживания заказали по порции бурбона Пап-пи Ван Винкль, потратив при этом примерно стоимость одного семестра в университете. Я вспомнила ванную комнату в квартире Моргана. По стенам пошла плесень, сливной бачок сломался, и, чтобы смыть воду, в него приходилось залезать рукой. Виктория жила в самой-пресамой верхней части Вест-Сайда – той части Манхэттена, которую большинство клиентов Marea едва ли удостоили бы взглядом, проезжая мимо в машине с шофером на пути к аэропорту Вестчестер-Каун-ти – стоянке частных реактивных самолетов.