Византийский сатирический диалог

VI. Если же тебя, мой любознательный друг, интересует, что было внутри этих палаток, что я увидел, спустившись с холма, — то представь себе, — все на свете, что создается руками ткачей и прях, все решительно товары из Беотии и Пелопоннеса, все, что торговые корабли везут к грекам из Италии. Немалую долю вносят также Финикия, Египет, Испания и Геракловы столпы, славящиеся лучшими в мире коврами. Все это купцы везут прямо в древнюю Македонию и Фессалонику; города же Евксинского Понта,[103] посылая сначала свои товары в Византий, оттуда украшают ярмарку: множество вьючных лошадей и мулов доставляют из Византия их товары. Все это я увидел позднее, когда спустился. Но еще наверху дивился количеству всевозможных животных и прислушивался к странному многоголосому звуку, доносившемуся до моих ушей: кони ржали, быки мычали, овцы блеяли, поросята хрюкали, лаяли собаки, сопровождавшие хозяев и охранявшие их порой от волков, порой от грабителей.

Вдоволь налюбовавшись на все и насытившись виденным, приверженный к другого рода зрелищам и, в первую очередь, к церковным службам, я направился в город. Праздник святого Димитрия длится три ночи кряду;[104] сонм священников и монахов, образуя два полухория, возносит песнопения во имя мученика. Над этим сонмом поставлен митрополит, руководящий праздничной службой и надзирающий за тем, чтобы обряд ее был исполнен, как это предписано. Служба всенощная и справляется при свечах и факелах, «а как Заря розоперстая вышла из сумерек ранних»,[105] говоря словами Гомера, в преддверии храма торжественно появляется эгемон[106] в сопровождении толпы телохранителей; множество всадников и пеших составляют его свиту и участвуют в его выходе.

VII. Так как люди за городскими воротами уже нетерпеливо дожидались эгемона, с любопытством вытягивая шеи задолго до его появления, я также вышел с кучкой зевак. Примерно на расстоянии стадия[107] от ворот нам встретился торжественный поезд, и это зрелище доставило мне немалое удовольствие. Стоит ли мне описывать окружавшую эгемона ничем не примечательную толпу, состоявшую частью из крестьян, частью из городского люда? Зато его приближенные, подобало бы назвать их строем верных, являли, поистине, дивную картину: все в расцвете юности, исполненные сил, спутники и выкормыши воинственного Арея,[108] украшенные пестрыми шелковыми плащами, кудрявые и белокурые. Взглянув на любого, ты бы вспомнил стих «Одиссеи»: «ведь на затылке» природа «кольцами кудри, как цвет гиацинта, ему закрутила».[109] Арабские иноходцы с гордой поступью были под отроками. Высоко поднимая на скаку ноги, они показывали, что с земли устремляются ввысь; казалось, кони сознают блеск своей богатой, золотом и серебром отделанной упряжи; словно тешась ее красотой, они то и дело изгибали шеи, чтобы взглянуть на это золотое и серебряное сияние. Отроки приближаются размеренным шагом, воинским строем совершая путь, немного позади торжественно выступал эгемон. Его сопровождали и опережали эроты, музы и хариты.[110] Какими словами, милый Кидион, передать тебе осенившие мою душу блаженство и опьянение ликованием?

Кидион: Скажи, друг мой, кто таков эгемон, какого он рода, как ты заметил его на дороге и рассказывай по порядку все остальное, исполняя мою прежнюю просьбу.

VIII. Тимарион: Что касается происхождения эгемона, то, судя по тому, что я услышал в ответ на свои расспросы, и по отцовской, и по материнской линии он — потомок славных подвигами и богатых домов. Дед его со стороны отца, обладавший значительным богатством и пользовавшийся известностью, был первым из первых в Великой Фригии.[111] Так вот, старинные предания, или предания о нем самом сделали древлеречие его прозвищем.[112] Отец эгемона не только «премудрости древлей искусен»;[113] он — отважный воин и славится как стратиг;[114] в награду за доблесть он получил прекрасную супругу. Ее род также знатный из знатнейших, в жилах ее течет царская кровь, и происходит она из прославленного дома Дук (род этот, как ты знаешь, знаменит великими подвигами; по слухам, он получил свое начало в Италии от потомков Энея,[115] а впоследствии обосновался в Константинополе).

Нет человека, который бы не слыхал об ее отце, почтенном титулом ипата и отмеченном величайшими воинскими подвигами,[116] наградившем дочь несравненным душевным благородством. Все это я узнал тогда от людей, знакомых с историей его рода. Вероятно, немногое из многого и из великого лишь малое стало мне известно по недостатку времени. Но вернемся снова к прерванному рассказу и пойдем дальше.