Вижу зелёный!

Так, перекидываясь шутками, они пошли к тому месту в посадке, где оставили фляги с молоком и водой и где, как флаг, на первой яблоне развевалась рубашка Толика. И сразу там началась беготня и возня: кто-то кого-то облил водой и тот (чаще та) с визгом гонялся за обидчиком, кто-то стащил косынку и по-пиратски перетянул лоб, завязав один глаз; кто-то поймал огромную гусеницу и под отчаянный визг девчат пытался посадить ее кому-то за шиворот.

—      А говорите, что устали, — с улыбкой сказала Мария Сергеевна.

Толик с Сергеем умылись и отошли в сторону. Банок на всех не хватало, поэтому пока одни подзаправлялись, другие, преимущественно ребята, ожидали своей очереди в сторонке.

— Не жалеешь, что ушел из школы? — спросил Сергей.

Толик выплюнул травинку, которую жевал, и рассудительно ответил:

— Жалей не жалей, дело сделано, и ничем его не поправишь.

— Как сказал новобранец, проткнув штыком вместо чучела своего командира, — подхватил Сергей.

—      Не забыл еще! — усмехнулся Толик. В прошлом году они прочитали роман Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» и долго после этого с Сергеем упражнялись в придумывании сравнений подобного рода.

—      Сергей! Анатолий! — позвала их Мила. Она была сегодня то ли хозяйкой, то ли дежурной: черпаком разливала молоко и раздавала хлеб. — Идите обедайте, банки освободились!

Такого молока Толик давно не пил: утренней дойки, густое и свежее, оно было неимоверно вкусно и совсем не похоже на то пастеризованное, которое продавалось в пакетах и в бутылках в городских магазинах.

— Пей, пей, не стесняйся! — отдуваясь, подбадривал его Сергей. — Видишь: я уже третью банку опоражниваю. Мила, плесни-ка ему еще. Все равно молоко останется.

После обеда и недолгого отдыха перешли на новый участок. И хотя, как говорил агроном, на нем земля была мягче и травы поменьше, работалось труднее. Солнце поднялось в зенит и палило нещадно, так что Толик, опасаясь сгореть, надел рубашку. Его примеру последовал и Сергей. Но палящие лучи солнца пробивали и сквозь рубашку. Друзья все чаще поглядывали на часы и отдыхали после каждой обработанной яблони.

— Не торопись, — придерживал Сергей Толика, — а то Марь Сергеевна новый ряд даст. Пойду посчитаю, сколько осталось.

Он возвращался и докладывал:

—      Порядок! Считай, половину обтяпали. Как раз к часу ряд закончим.

Толик оглянулся: все шли примерно на одной линии, видно, тоже рассчитывали кончить к часу. Он поискал глазами красно-голубую косынку Милы — она теперь работала рядов за шесть от него, — но за листвой яблонь не увидел ее.

Закончили как по уговору почти все разом, минут без пяти час, и медленно пошли обратно, каждый по своему ряду, время от времени подчищая мотыгами пропущенную траву. Когда прошли половину, до них от посадки донесся призывной автомобильный гудок, но никто не ускорил шаг. Шли степенной усталой походкой хорошо поработавших людей, с чувством удовлетворения своим трудом. И в кузов машины садились степенно, без утренней спешки и гама. Уселись на те же места, на которых сидели утром, словно они были закреплены за ними и на обратную дорогу. Толик опять сидел сзади Милы и при каждом рывке машины или толчке напрягался, в тайне надеясь, что она опять упадет на него, и он снова почувствует ту нечаянную близость, которая была утром. Но машина шла более или менее плавно, и обратная дорога обошлась без приключений.

Когда проезжали мимо его дома, Толик попросил остановить машину. Игорь забарабанил по крыше кабины. Машина остановилась. Толик легко перемахнул через борт. Вместе с ним спрыгнул и Сергей.

—      Я на автобусе до Старого базара доберусь, — пояснил он.

—      Толик, в следующую субботу поедешь? — крикнул Игорь.

—      Понравилось, что на вас работают? — шутливо спросил Толик.

—      А как же! Кто от бесплатной помощи откажется? Нет, кроме шуток. Учти: мы еще две недели в совхозе.

—      Не знаю, как выйдет, — ответил Толик. — Следующая суббота, кажись, «черная». Ну пока, ребята!

—      До сви-да-ни-я! — хором ответили ему

Машина тронулась. Толик помахал ребятам рукой и стоял до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.

—      Так я к тебе завтра прибегу? — спросил Сергей.

—      О чем речь! Жду!

Утром Сергей пришел к нему в одиннадцать часов — Толик с матерью только начали завтракать. Мать заставила и Сергея сесть за стол, как тот ни отговаривался, что уже поел. Потом Толик собрал форму, уложил ее в сумку, и они без четверти двенадцать вышли из дома.

Сергей нес сумку с формой. Как только они вышли на улицу, он чуть не силой отобрал ее у Толика.

— Вдруг в автобус не посадят! А тут сумка вместо пропуска, — полушутя-полусерьезно заявил он.

Путь их лежал мимо дома Сергея. И когда они поравнялись с ним, из-за угла навстречу им неожиданно вывернулась пара: сравнительно молодая еще, а вернее, молодящаяся красивая женщина, с белыми от перламутровой помады губами, красными щеками и подозрительно блестящими глазами, одетая в светло-голубое трикотажное платье, несколько, пожалуй, маловатое, надетое с расчетом, чтобы оно обтягивало ее довольно-таки роскошные формы.